— У тебя есть какие-то лимиты на количество ночевок у подруг? Ты слишком аппетитно ела десерт, — произношу пониженным тоном, и Саша облизывает губы, которые, действительно местами в креме.

— Папа мне устроил настоящий допрос в прошлый раз, я фильм не сразу назвала, который мы смотрели с подругой.

Сашка проводит пальцем по десерту и облизывает крем, а я чувствую, как твердеет член. Она хочет моей смерти или чтобы я трахнул её прямо здесь, на глазах у изумленной публики?

— Ты можешь отправить меня в командировку после обеда. И сам отправиться со мной, — как ни в чём не бывало продолжает эта с виду милая девочка. Переключает внимание на десерт, снова проводит по крему и вдруг поднимает на меня взгляд: — Что-то не так?

Блядь, если она не остановится, я точно её трахну, забив на Мота, который должен скоро заехать в офис.

— Суббота, прямо с утра. И поверь, ты не то, что все фильмы забудешь, ты не вспомнишь своего имени, — обещаю ей и уже предвкушаю выходные.

После обеда еду проведать мать. Док говорит состояние нормальное, ждём результата анализов и плюс одно узи осталось.

Целый день с Сашкой кажется мне очень привлекательным, но вечером она пишет сообщение, что папе внезапно подогнали билеты на двухдневную прогулку по реке на теплоходе. Спрашиваю, не Инна ли расстаралась, но Саша заверяет, что ее с ними не будет, а кто дал билеты, она не знает. Странно, что друг мне ничего об этом не говорит и с собой не зовет. Приходит внезапная мысль, что спонсор Кирсанов. Но если это так, то какого чёрта?



Я так жду выходных, что известие отца про эту дурацкую прогулку просто разрывает на части. Беру себя в руки и решаю, что пора обозначать свои права. Если бы не Роман, я бы, может, и не решилась, но желание провести время с ним придает уверенности в себе.

— Пап, — сажусь напротив него, когда он допивает утренний кофе. — Я хотела с Полиной на выставку вечером сходить, мы давно договорились, с вами я не поеду.

Арт-выставка, действительно, проходит в нашем городе в эти выходные. Я специально погуглила список мероприятий, чтобы не быть голословной. Отец поднимает на меня задумчивый взгляд, прищуривается.

— Билета три, это не обсуждается.

— Откуда они вообще взялись? — не удерживаюсь от вопроса. Папа, помявшись, отвечает.

— Это от одного партнера по работе.

Я молчу, хотя вопрос о Кирсанове так и просится.

— У меня никто не интересовался, смогу ли я поехать, — говорю вместо этого, — я с радостью проведу с вами время, но в другой раз.

Проговариваю это уверенно, чтобы дать понять: я тоже имею право на мнение. Обычно такие мои выпады заканчиваются скандалом, но сейчас мне плевать. Я не ребенок, хоть родители считают именно так.

Пока отец хмурится, поднимаюсь и выхожу из кухни. Я жду в спину упреки, но отец так ничего и не говорит. Он вообще с этим тендером стал отстраненным. И с Ромой они постоянно спорят, не то, чтобы я на стороне Борцова, но рада, что отец к нему прислушивается в итоге. Этот Кирсанов мне вообще не нравится, а у Ромы явно больше опыта в таких делах.

Когда понимаю, что продолжения разговора не будет, быстро набираю сообщение. Пальцы трясутся от волнения. Пишу Борцову, но выясняется, что он уже по пути к матери. Хочется написать, что я могу составить ему компанию, но во-первых, захочет ли он за мной возвращаться, а во-вторых… Наверно, он едет с тётей Инной, поэтому сообщение остается в неотправленных.

Я вспоминаю наш разговор с тетей и ёжусь. Этот было сложнее, чем первый, когда она обо всём догадалась. И самое ужасное, что теперь тетя Инна преимущественно молчит, она больше не пытается объяснить, что Роман мне не подходит. Да я и сама понимаю, что будущее — это не про нас. Точнее, не про него. Но, кажется, нашей с тётей дружбе приходит конец. Нет, я не думаю, что она меня сдаст, но рассчитывать на её поддержку уже не могу.

Она высаживает меня около дома и даже не прощается, просто уезжает, а я иду домой в совершенно растерянных чувствах.

Когда родители уезжают, пишу Полине. Выставка, правда, меня заинтересовала, а одна, без Романа, я просто с ума сойду. Но болтовня подруги не спасает, и с мероприятия возвращаюсь с тоской, разрывающей на части. Мне его не хватает. Всё время не хватает, это становится наваждением. Я постепенно утопаю в собственном чувстве, и чем больше мы с Романом не видимся, тем больше разрастается тревога. Ещё на выставке я отправляю Борцову сообщение, но он до сих пор не отвечает. Если решил остаться в том городе, где больница, то и тетя Инна, наверняка, тоже? Думать, что Рома может меня предать, не хочу, но разум побеждает — кто я для него? Он не клянется мне в верности, просто говорит, что нам хорошо. Возможно, для него секс на одну ночь — это вовсе не измена.

Подхожу к подъезду и слышу позади шаги, на улице темно, а такси уже уехало, и я, не оборачиваясь, ускоряю шаг. Но как только касаюсь ручки двери меня обхватывают сильные руки, в ноздри ударяет запах знакомой туалетной воды, и коленки подкашиваются. Одно такое мгновение в его объятиях стоит того, чтобы ждать до бесконечности. Оборачиваюсь и встречаюсь с Ромой взглядом. Он выглядит усталым, но приехал! Держит в своих сильных руках, и мне совершенно не страшно упасть, всё это потом. А мы здесь. И сейчас.

— Я соскучилась, — прижимаюсь к его груди, сдерживая непрошеные слезы. Только бы он не заметил: рыдающая малолетка, которая сходит с ума от прикосновений — это совсем не то, что ему нужно.

— Я тоже спешил тебя увидеть, наверняка на почту придут штрафы, — чувствую веселые нотки в его голосе и понимаю, что он пытается меня подбодрить. Унимая пульс, поднимаю на него глаза. — Поехали, — говорит он просто, я киваю.

— Только зайдем ко мне на пять минут.

В прихожей пять минут перерастают в страстный порыв, и я прихожу в себя спустя полчаса, сидя на тумбе. Рома застегивает молнию на брюках, поправляет ремень, заправляет рубашку и снова располагается между моих ног, обнимая, притягивает к себе:

— Со вчерашнего обеда не мог выбросить из головы твой десерт.

Сердце тут же заходится в бешеном ритме, для меня это своеобразное признание, хотя Рома, похоже, даже не задумывается о том, как это звучит. А я решаю, что он обо мне всё это время думает. Обо мне! А не о тете Инне или ещё о ком-то там. Прикасаюсь к его губам с нежностью, не могу всего ему сказать, но в поцелуй вкладываю нечто большее, чем просто влечение. Гоню тревожные мысли, но одна всё-таки проскакивает и звучит голосом тёти Инны: он разобьет тебе сердце. Ну и пусть. Я просто хочу, чтобы он сейчас был рядом.

Мы решаем ещё выпить чаю, поэтому задерживаемся. И когда раздается звонок, замираем, глядя друг на друга.

— Ты говорила, родители с ночёвкой, — удивленно поднимает брови Рома.

В ответ я просто киваю и на ватных ногах иду к двери. Но в трубке тишина.