«три», а идущий должен добавить к моему числу цифру, чтобы в сумме получалось «шесть».

Вот так работало оцепление. Правда, по логике вещей, вряд ли, кто-то попрется из гражданских в такое место. Лично я бы не пошел. Мало того, что вышвырнут со скоростью волшебного пендаля, так еще, если что, опасно для здоровья.

А вообще, конечно, любопытство переполняло. Мы с Исаевым подобрали подходящий момент, пока отцы-командиры отвлеклись, общаясь между собой, и решили поинтересоваться у сержанта Стегачева, который что-то усердно искал в боковом отсеке машины, периодически громко матерясь, как оно все работает.

С одной стороны, рискованно. Вот так проявишь интерес или инициативу, даст сержант какой-нибудь букварь по этой машине, страниц на двести, и скажет, учи, мол, солдат, потом перескажешь. Поэтому мы с блаженным Олегом, как два дурачка, кружили рядом, сомневаясь, подойти или нет.

Пока разрывались между интересом и сомнениями, сержант нас заметил сам.

— Что такое, бойцы?

Ясное дело, теперь уж стесняться было ни к чему, а то точно будем выглядеть придурками.

— Товарищ сержант, разрешите обратиться.

— Что тебе нужно, Соколов?

— Расскажите, как эта машина стреляет? Как происходит заряд машины? Очень интересно. Впервые вижу такое вживую.

— Вживую… — Сержант усмехнулся, — Соколов, рисковое дело, тебе столь важную информацию давать. Ты же, как в стишке. А лисички взяли спички, к морю синему пошли, море синее зажгли… Сейчас расскажешь вам с Исаевым. И мандец. Вы у нас товарищи известные. Но вообще, что интересуешься, это хорошо. Ладно, пока не привезли снаряды, расскажу. Как раз перекурим.

Стегачев похлопал по карманам. По моим, естественно. Вытащил пачку сигарет, достал одну, вручил нам с Исаевым, тоже по одной, а остальное спрятал. Только теперь в свои карманы.

Мы закурили. Сержант начал рассказывать. Что интересно, говорил он с реальным вдохновением. Видел, человек любит свое дело.

— Смотри. С самого начала нам привозят снаряды со склада. Они упакованы в деревянную коробку. Так называемая «укупорка». Снаряд достается и накручивается взрыватель…

— Что такое взрыватель? — Подал голос Исаев.

— Сейчас привезут, покажу. Не перебивай старших. Вот вы оборзели у меня, конечно. Затем снаряд заряжается в машину. Два — три человека из расчета на одну боевую единицу. До щелчка. И так заряжается весь пакет. Ну, или сколько определят командиры. Идите сюда.

Стегачев поманил нас за собой.

Мы обошли машину и остановились около заднего колеса.

— Смотрите, бойцы, это — панорама, с ней работает наводчик. Он получает координаты от командира взвода, рассчитывает поправки на ветер и выставляет на панораме. Затем поворачивает пакет в нужном направлении, управляя выше ниже, левее, правее. Как навелся, докладывает о готовности. Командир дает команду, сколько выпускать снарядов. В кабине машины, посередине, имеется маленький ящичек, на стрельбы он открывается и там выставляется нужное количество снарядов для выстрела. Стрелять можно, как с кабины, так и с выносной катушки. Машины у нас, конечно, старые, часто ломаются, но стрелять пока годны. Ну, в общем, в двух словах, как-то так.

— А далеко может снаряд улететь? — Снова влез Исаев. Этот вообще рассматривал Град с таким интересом, что я вообще не удивился, если бы он его облизнул. Типа, на вкус попробовать.

— О, епте мать… Исаев… Щас тебя зарядим и проверим. Максимальная дальность — двадцать километров, минимальная — полтора.

— Ни хера себе, прилично. — Выдохнул с восторгом Олег.

Пока мы доставали сержанта, привезли снаряды. Комвзвода приказал разгрузить и приготовиться. Мы открывали ящики, накручивали взрыватели. Как оказалось, нужно было их привести в готовность ключом, но это я уже узнал по ходу действия.

Все это время неподалеку ходил Исаев. Он просто не мог оторваться от машины. Взводный скомандовал заряжать по сорок снарядов.

— Е-мое … Слышишь, Стас. Вот это будет зрелище!

Пока все ушли, потому что командиров машин и наводчиков позвал комвзвода, я засунул руки в бронежилет, уткнулся в воротник, облокотился на крыло машины и прикрыл глаза. Все-таки полевая жизнь реально выматывает. Последнее, что видел, как Исаев тоже оперся на машину и закурил. Буквально через семь секунд меня накрыла слабость, разливаясь по всему телу. Я понял, что засыпаю стоя.

Состояние было балдежное. Никогда прежде не думал, будто сон может доставлять столько удовольствия.

Ровно спустя минуту — две, не могу точно сказать, я начал вообще выпадать из реальности. Очнулся сначала от суеты. Откуда-то со стороны было слышно мат и ругань. Очень громкий мат и осень громкую ругань.

— Кто, млять, на посту?! Какого хера гражданские на полигоне?! Я вас всех в дисбат отправлю! Дебилы!

Потом вдруг рядом хлопнула дверь машины. Я резко открыл глаза и охренел. Из капота «Града» било пламя.

— Стас! Щас манданет тут все! Там автобус с гражданскими! Вон, разворачивают. — Исаев был натурально в истерике.

— Какие гражданские! Ты совсем?! Это же полигон! Это что, млять, за барбекю?! Почему оно горит?

Я вообще не мог славиться и понять, что происходит. Там орут все. Тут орет Исаев. Там в суете никто не видит, что у нас тут локальный апокалипсис.

Исаев открыл капот и чехлом от боевой машины начал накрывать пламя. Вот только в этот момент до меня дошло. Я, как бешеный, подорвался к нему, чтоб помочь. Думаю, если рванёт, это мандец. Машина заряжена. Сорок ракет. Рядом стоят еще три машины с полным пакетом.

И главное такой шум, что орать можно до посинения, хер кто услышит. Там, на расстоянии, какие-то дебилы походу, просрали на посту, как на территорию полигона въехал гражданский автобус. Это как?!

Исаев тушил пламя всем, чем мог. А мог он только чехлом и своими же руками.

— Стас, зови кого-нибудь! Я хер знаю, оно не тушится!

— А ты?! Если рванёт.

— Да млять, беги говорю!

Впервые с самого начала нашего знакомства я послушался Исаева. Реально. Сорвался с места и побежал. Впереди маячили сержанты.

Я вроде кричал на ходу Стегачеву. Почему-то его сразу выделил среди остальных. А потом за спиной рвануло. Меня ударило между лопаток, я полетел носом вперед и понял, что теряю сознание. Вырубило в одну секунду.

Темнота, правда, была недолго. Гул в ушах тоже. Открыл глаза, понимая, что лежу на спине. И ни хрена не на улице. В помещении. Типа больнички.

Подумал, наверное санчасть. Поднял голову. И снова охренел. В санчасти точно не может быть такого навороченного оборудования.

В углу палаты топталась женщина в медицинском костюме.

— Простите…

Голос звучал хрипло. Будто я вообще не разговаривал половину жизни.

Она вздрогнула, уронила что-то на пол и испуганно обернулась.

— Твою мать …. — Выдала она. Будто приведение увидела.