– Мне кажется, это хорошая идея. – Я обнимаю его, наши мокрые нагие тела трутся друг о друга, пока мы покачиваемся в воде. – И чем же ты намерен заняться?

– Может быть, мне пойти учиться на астронома или физика?

– Боже, ты будешь самым сексуальным ботаном, какого я когда-либо видела за всю свою жизнь. – Я откидываю голову назад. – Так и сделай.

Исайя смеется.

– У меня будет три года на то, чтобы подумать, но пока я склоняюсь в эту сторону. Кстати, а как твоя учеба? Я наконец-то продрался через все эти письма.

Я улыбаюсь, вспоминая о том, как отдала ему свой старый блокнот, лежавший у меня в прикроватной тумбочке. Тот самый блокнот, куда я записывала все эти письма, которые так и не смогла ему отправить.

– Быстро ты, – замечаю я.

– Я наслаждался ими, – отвечает он. – И, к слову сказать, я тобой чертовски горжусь.

– Гордишься?

– Да. Когда ты думала, что я продинамил тебя, ты справилась с этим, проанализировала то, что ты чувствуешь, а затем заставила себя двигаться по жизни дальше, – говорит он. – И это вызывает у меня дикую гордость за то, что ты так себя уважаешь.

– Спасибо, капрал. – Я снова целую его мокрые губы и крепче сжимаю его ногами.

– Если ты вот так будешь тереться об меня, то я возьму тебя прямо здесь и сейчас.

– Это угроза? Или обещание? – Я крепче прижимаюсь бедрами к его встающему достоинству и озорно улыбаюсь, пряча эту улыбку в изгибе его мускулистой шеи. Его стальные руки обвивают меня, крепко прижимают, и я клянусь, что, если этот момент продлится до конца моей жизни, я буду совершенно довольна.

Отойдя в более мелкую часть бассейна и усевшись на ступени, Исайя ведет ладонями по моим бедрам, подхватывает меня за ягодицы и прижимает к себе.

Я резко выдыхаю, когда он входит в меня, и стараюсь принять его еще глубже, а потом откидываю голову назад, сомкнув руки у него на затылке. Он ласкает губами мой затвердевший сосок, а я качаю бедрами вверх-вниз – медленно, потом быстро, потом опять медленно…

У нас впереди вся ночь.

И весь завтрашний день.

И вся оставшаяся неделя.

Черт побери – вся оставшаяся жизнь.

Никто из нас никуда не денется.

Шершавые ладони Исайи гладят мое скользкое тело, вода плещется вокруг нас в такт нашим движениям, мелкие волны ласкают нашу кожу.

Ведя руками по его крепким плечам, я касаюсь губами его шеи и запечатлеваю цепочку жарких поцелуев вдоль его ключицы, потом смещаюсь вверх, к подбородку, пока в конечном итоге не нахожу его губы. Я могу целовать Исайю миллион раз, и этого все равно не будет достаточно, чтобы показать, насколько я без ума от него.

– Ты невероятно красивая, – говорит он, скользя губами по моим губам и двигаясь во мне. Наши тела раскачиваются в унисон. – Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной, Марица. И я намерен всю свою жизнь доказывать это тебе. Я люблю тебя, Марица-официантка.

Мои губы изгибаются в улыбке.

– Я тоже люблю тебя, капрал Торрес.

Три года спустя

Дорогой Исайя!

Так странно думать, что это будет последнее письмо, которое я отправлю тебе за границу. В каком-то смысле это радость-печаль, все равно, что закрыть очередной том потрясающей книги, которую мы с наслаждением читали годами, но радости больше, потому что нас уже ждет продолжение.

Больше не будет никаких прощаний. Никаких бессонных ночей. Никакого ожидания. Никаких тревог.

Не знаю, как ты, но я потратила много времени на размышления о том, что ждет нас дальше. Мне всегда нравилось гадать, что будет впереди, и я всегда считала, что будет неплохо исследовать это будущее вместе с тобой, потому что уверена: твое присутствие сделает любое развитие событий просто невероятным.

В своем прошлом письме ты упомянул, что до встречи со мной никогда не хотел детей и что как-то ночью тебе приснилось, что у нас трое детишек, и это привело тебя в восторг. Честно говоря, меня это застало врасплох, потому что я тоже никогда не знала, хочу ли я семью. Я – единственный ребенок вечно отсутствующих родителей, моя кузина – тоже, и это не очень способствует пробуждению семейных чувств, но с тех пор, как я встретила тебя, я то и дело думала…

И я хочу большую, шумную, сумасшедшую семью – вместе с тобой.

Так что да. Давай сделаем это. Потому что я представить не могу, чтобы сделать это с кем-то еще.

До скорой встречи…

Навеки твоя –

Марица.

P.S. Я тебя люблю.

Я замечаю ее с другого конца спортзала старшей школы в Бербанке, где у моего отделения проходит официальная церемония возвращения домой. Здесь дико шумно, люди плачут от радости, кричат, бросаются друг другу в объятия, но я вижу только свою девушку в красивом платье с цветочным рисунком – она стоит под баскетбольным кольцом и обводит взглядом зал.

Несколько секунд спустя наши глаза встречаются, и ее лицо буквально озаряется светом, отчего мое сердце радостно замирает. Секунда – и она бежит по мне, бросается мне на шею и обхватывает меня своими длинными ногами.

– Я вернулся, милая, – говорю я, обнимая ее крепче, чем когда-либо раньше. – Я закончил с этим. Теперь я – весь твой.

Она целует меня в шею, снова и снова вдыхая мой запах.

– Я так долго ждала этого дня!

Я думаю обо всем, через что мы прошли. О нашей случайной встрече. О том, что мы, вопреки всему, не хотим расстаться друг с другом. Я никогда не верил в судьбу, но всегда верил в карму, и мне хочется верить, что я поступил правильно, позволив такой жизнерадостной девушке, как она, влюбиться в меня – несущего на теле и душе немало шрамов.

Марица становится на ноги, но не отпускает меня и не сводит с меня глаз. В последний раз мы виделись полгода назад, это была моя четвертая командировка с тех пор, как мы с ней познакомились. Разлучаться всегда нелегко, и неизменно существовал шанс, – о котором мы даже не желали говорить, – что я могу не вернуться домой из очередной миссии.

Но я вернулся. Живым и невредимым.

Последние несколько командировок были самыми трудными в моей жизни. Оказывается, есть разница – уезжать в зону боевых действий, когда дома тебя никто не ждет, или делать то же самое, когда твоя смерть принесет кому-то горе. Но теперь моя служба в армии официально завершена, и я больше никуда не уеду.

Теперь Марица – мой дом. Она – то место, куда я убегаю, когда жизнь становится слишком тяжелой. Она – мое убежище, мой островок покоя среди шторма. Когда я с ней, все тревоги, заботы и демоны отступают, а иногда и растворяются окончательно.