Я потрясена. Он высказал все, что я хотела, но я никогда не думала, что он действительно на это осмелится. Это не тот Хардин, которого я знаю, но то, как торопливо он говорил, как тяжело и неровно он дышит, подтверждает, что он говорит искренне. Не знаю, как я смогла устоять на ногах после такого признания.

– Какого черта? Тесса? – в отчаянии спрашивает Ной.

– Тебе нужно уйти, – шепчу я, продолжая глядеть Хардину в глаза.

Ной делает шаг вперед и победно восклицает:

– Спасибо! Я уж думал, это никогда не кончится.

Хардин выглядит совершенно разбитым, абсолютно раздавленным.

– Ной, я сказала, тебе нужно уйти, – повторяю я.

Оба резко выдыхают. По лицу Хардина пробегает волна – и я протягиваю к нему руки, вкладываю свои маленькие пальцы в его дрожащие ладони.

– Что? – кричит Ной. – Ты шутишь, Тесса! Мы так давно знаем друг друга, а этот парень просто тебя использует. И он бросит тебя, как только тобой наиграется, а я люблю тебя! Не совершай ошибку, Тесса, – умоляет он.

Я понимаю, какую боль причиняю, но не могу остаться с ним. Я хочу быть с Хардином. Я хочу быть с ним больше всего на свете. И Хардин хочет быть со мной. И только со мной. Сердце снова сжимается, и я смотрю на Ноя: он открыл рот, чтобы еще что-то сказать.

– Я бы сейчас не стал больше ничего говорить, – предупреждает Хардин.

– Мне очень жаль, что так получилось, но я не шучу, – говорю я.

Ной не говорит ни слова. Он молча берет рюкзак и выходит из комнаты.

– Тесса… я… ты действительно чувствуешь то же, что и я? – спрашивает Хардин, и я киваю.

Как он мог не видеть этого раньше?

– Не кивай, пожалуйста, скажи это, – с отчаянием произносит он.

– Да, Хардин, я тоже чувствую это.

Я не умею красиво и умно говорить, но кажется, ему достаточно этих простых слов.

Улыбка, озарившая лицо Хардина, отчасти облегчает боль, что я чувствую, разбив сердце Ноя.

– Что нам теперь делать? – спрашивает он. – Я в этом деле новичок, – усмехается он.

– Поцелуй меня, – говорю я, и он прижимает меня к груди, сжимая ткань на моей спине.

Губы у него прохладные, а проникший в мой рот язык горяч. Несмотря на бурю, только что пронесшуюся по моей комнате, я спокойна. Кажется, моя мечта сбылась. Я знаю, что это затишье перед бурей, но сейчас Хардин – мой якорь. Я молюсь лишь о том, чтобы он не утянул меня на дно.

Когда Хардин, наконец, прерывает наш поцелуй и садится на кровать, я усаживаюсь следом. Несколько минут мы молчим, и я уже беспокоюсь, что веду себя как-то не так, как нужно… Но не понимаю, что делать.

– Так, чем ты сегодня собиралась заняться? – спрашивает он.

– Ничем, только позаниматься, – говорю я.

– Прикольно. – Он прищелкивает языком. Кажется, он тоже нервничает, и я рада, что не я одна.

– Иди сюда, – зовет Хардин, протягивая ко мне руки.

В момент, когда я залезаю к нему на колени, дверь открывается, и Хардин раздраженно воет. Стеф, Тристан и Нэт заваливаются в комнату и таращатся на меня. Я спрыгиваю с коленей Хардина и пересаживаюсь на другой край кровати.

– Кажется, вы, ребята, собирались по-дружески перепихнуться? – деловито спрашивает Нэт.

– Нет! – пищу я.

Я не знаю, что ответить, жду, что скажет Хардин. Он молчит, и Тристан с Нэтом начинают рассказывать о вчерашней вечеринке.

– Кажется, я немного упустил, – говорит Хардин, и Нэт пожимает плечами.

– Да, Молли устроила стриптиз-шоу. Она разделась догола, надо было это видеть, – отвечает Нэт.

Меня передергивает, и я смотрю на Стеф, которая, в свою очередь, смотрит на Тристана, видимо, надеясь, что он не станет обсуждать голую Молли. Хардин улыбается.

– Да чего я там не видел?

У меня перехватывает дыхание, и я пытаюсь скрыть это кашлем. Не надо было ему так говорить.

Хардин мрачнеет, видимо, поняв, что только что сделал.

Может, это ужасное заблуждение, может, ему уже неловко за то, что он ляпнул, и теперь, когда все они находятся в комнате, эта неловкость только возрастает. Почему бы ему не рассказать, что мы встречаемся? Мы же встречаемся? Я сама уже ничего не понимаю. После его признания я так считала, но это еще не было сказано вслух. Может быть, мы друг друга не поняли. Неопределенность сводит меня с ума; когда я была с Ноем, не приходилось постоянно волноваться, что он ко мне чувствует. Мне не приходилось сталкиваться с его бывшими, потому что я была его единственной девушкой в жизни, которую он целовал, и, честно говоря, мне это нравилось. Я хотела бы, чтобы Хардин не был ни с одной другой девушкой, или, по крайней мере, не с таким количеством.

– Мы собираемся в боулинг. Я только переоденусь. Не хотите присоединиться? – спрашивает Стеф.

Я отрицательно качаю головой.

– Мне нужно нагнать кое-что по учебе. В эти выходные я почти не занималась, – говорю я, отворачиваясь; резко нахлынули воспоминания о выходных.

– Поехали, будет весело, – говорит Хардин, но я качаю головой.

Мне действительно нужно остаться. Втайне я надеюсь, что он останется со мной.

Стеф прячется за шкаф и затем выходит переодетая.

– Готовы, ребята? Уверена, что не хочешь поехать? – спрашивает она.

Я киваю.

– Да, уверена.

Все встают, Хардин с улыбкой машет мне и выходит. Я разочарована его уходом. Но, может, он запланировал пойти с друзьями еще до наших совместных выходных и сегодняшней драмы? На что я рассчитывала? Что он кинется целовать меня и скажет, что останется со мной? Даже смешно. Не знаю, что именно изменилось между нами, что мы так активно пытаемся избежать друг друга. Я слишком привыкла к отношениям с Ноем и совершенно не понимаю, что меня ждет, а я терпеть не могу не контролировать ситуацию.

Через час занятий начинаю засыпать и беру телефон, чтобы написать Хардину эсэмэску. Стоп, у меня даже нет его номера. Я никогда об этом раньше не задумывалась; мы не звонили друг другу и не переписывались. В этом не было необходимости, мы же друг друга терпеть не могли. Все гораздо сложнее, чем мне казалось.

Звоню маме, чтобы поболтать и в основном чтобы узнать, поделился ли с ней Ной тем, что произошло. Он уже должен оказаться дома – и, я уверена, не теряя время, расскажет ей все. Мама отвечает обычным «привет» – и я понимаю, что она еще ничего не знает. Я рассказываю о неудачной попытке купить автомобиль и о возможной стажировке в Vance. Конечно, она напоминает, что я уже месяц в колледже и до сих пор не нашла себе автомобиль. Я закатываю глаза, позволяя ей поделиться тем, что она делала на прошлой неделе. Во время ее монолога загорается экран телефона. Переключаюсь на громкую связь и читаю эсэмэску.