«Ты должна была пойти с нами, со мной», – читаю я.

Сердце сжимается: это Хардин.

Делая вид, что слушаю маму, я бормочу в ответ «ммм… ааа…» и пишу эсэмэску в ответ.

«Ты должен был остаться».

Я отправляю сообщение и смотрю на экран, ожидая ответа.

«Я еду, чтобы забрать тебя», – отвечает он, когда мне начинает казаться, что уже прошла вечность.

Что?

«Я не хочу играть в боулинг, и ты уже там. Оставайся».

«Я уже выехал. Собирайся».

Мальчик, ты командуешь, даже когда пишешь мне эсэмэски.

Мама все еще болтает, но я не слежу за ней; я перестала слушать, как только мне написал Хардин.

– Мам, перезвоню попозже, – прерываю я ее.

– Почему? – спрашивает она удивленно и несколько высокомерно.

– Я… эээ… я пролила кофе на конспект. Я сейчас.

Я отключаюсь и спешно бегу в туалет в футболке Хардина, захватив новые джинсы и простую фиолетовую майку. Причесывась, голова выглядит еще достаточно прилично, мыть необязательно. Смотрю на часы и захожу в умывалку, чтобы почистить зубы. И к моему возвращению Хардин уже ждет меня на кровати.

– Где ты была? – спрашивает он.

– Чистила зубы, – говорю я, убирая сумочку с туалетными принадлежностями.

– Готова? – Он встает и подходит ко мне.

Я ожидаю, что он обнимет меня, но он этого не делает. Он просто идет к двери. Я киваю, хватая сумку и телефон.

Мы садимся в машину, он выключает радио, и мы выезжаем. Мне действительно не хочется в боулинг. Я терпеть не могу это развлечение, но мне хочется провести время с Хардином. Мне не нравится, какой зависимой я становлюсь.

– Сколько ты планируешь, мы там пробудем? – спрашиваю я через несколько минут.

– Не знаю… А что? – Он мельком смотрит на меня.

– Так. Мне правда не очень нравится боулинг.

– Там не так уж плохо. Там все наши, – уверяет он.

Надеюсь, он не включает в компанию Молли.

– Надеюсь, – бормочу я, глядя в окно.

– Ты не хочешь идти? – тихо спрашивает он.

– Не очень, поэтому я и отказалась сначала, – заставляю себя улыбнуться.

– Может, поедем куда-нибудь еще?

– Куда? – Я раздражена, не знаю почему.

– Ко мне домой, – предлагает он, и я, улыбаясь, киваю. Его улыбка становится шире, и на щеках появляются мои любимые ямочки. – Ко мне. – Он тянет руку и кладет мне на бедро.

Становится тепло, и я накрываю его ладонь своей. Через четверть часа мы подъезжаем к дому братства. Я не была здесь с момента ссоры с Хардином, когда я пешком возвращалась в общежитие. Пока он ведет меня вверх по лестнице, встречные парни несколько раз глядят на нас; наверное, они специально следят за тем, кого приводит Хардин к себе. От этой мысли внутри все сжимается. Мне нужно перестать думать об этом, чтобы не сойти с ума, но я ничего не могу с этим поделать.

– Пришли, – говорит Хардин, открывая дверь.

Захожу за ним, и он включает свет, стягивая с ног ботинки. Затем подходит к кровати и ложится.

Когда я подхожу ближе, любопытство берет верх.

– Молли была там? В боулинге? – спрашиваю я, глядя в окно.

– Была, конечно, – небрежно бросает он. – А что?

Я сажусь на мягкую постель, и Хардин подтягивает меня за щиколотки. Я смеюсь и подвигаюсь ближе, прислоняюсь спиной к кровати, вытянув ноги.

– Просто интересно… – говорю я, и он усмехается.

– Молли всегда будет рядом; она – часть нашей тусовки.

Я знаю, что с моей стороны глупо завидовать, но она меня беспокоит. Молли делает вид, что хорошо относится ко мне, но я знаю, что она меня не любит, а любит Хардина. Даже теперь, когда мы с Хардином… в отношениях, я не хочу видеть ее рядом с ним.

– Ты боишься, что я буду трахаться с ней, так?

В ответ я стискиваю ладони. Мне нравится, как он говорит непристойности, но не тогда, когда речь идет о Молли.

– Нет, я… наверное. Я знаю, ты был с ней раньше, и не хочу, чтобы это повторилось, – говорю я.

Я уверена, что он будет иронизировать над моей ревностью, и отворачиваюсь.

Его рука тянется к моему колену и нежно сжимает.

– Я не собираюсь быть с ней… теперь. Не думай о ней, хорошо? – нежно говорит Хардин, и я почти ему верю.

– Почему ты не говоришь никому о нас?

Кажется, мне лучше молчать, но это меня действительно волнует.

– Не знаю… Я не уверен, что ты этого хочешь. А кроме того, то, чем мы занимаемся, – это наше дело. А не их, – объясняет он.

Его ответ гораздо лучше, чем то объяснение, которое крутится в моей голове.

– Наверное, ты прав. Я подумала, может, ты стесняешься или что-то типа того? – говорю я, и он смеется.

– С чего это мне тебя стесняться? Посмотри на себя.

Его глаза темнеют, и он скользит рукой по моему животу. Пальцы стискивают мою майку, и он чертит круги по коже. По спине бегут мурашки, и Хардин улыбается.

– Мне нравится, как твое тело реагирует на меня, – выдыхает он.

Я знаю, что произойдет дальше, и не могу ждать.

Он пробирается пальцами мне под майку, мое дыхание учащается. На его красивом лице расползается улыбка.

– Одно движение – и ты уже задыхаешься, – хрипло шепчет он.

Хардин наклоняется, прижимая мои ноги к своим бедрам, чтобы дотянуться губами до моей груди. Он проводит по ней языком, заставляя меня дрожать. Мои пальцы ныряют в его волосы, стискивая их, когда он касается моей кожи губами. Хардин скользит рукой между моих ног, но я перехватываю его запястье.

– В чем дело? – спрашивает он.

– Ни в чем… Просто я подумала, что сейчас хотела бы сделать это для тебя.

Я смотрю в сторону, но он берет меня пальцами за подбородок и заставляет смотреть в глаза. Он пытается скрыть улыбку, но я ее замечаю.

– И что же именно ты хотела бы для меня сделать?

– Ну… я могу сделать, ну, ты понимаешь, то, о чем ты тогда говорил.

Не знаю, почему я так стесняюсь произнести это слово, в то время как Хардин говорит все, что думает; но в моем словаре нет места слову «минет».

– Ты хочешь пососать мой член? – спрашивает он с явным удивлением.

Я просто в шоке. Но, тем не менее, беру себя в руки.

– Ну… да. В смысле, ты этого хочешь?

Надеюсь, со временем я научусь говорить такие вещи. Мне бы хотелось со временем чувствовать себя с ним так раскованно, чтобы иметь возможность набраться храбрости и сказать вслух, что именно я хочу ему сделать.