Томас поднял голову. Калика улыбался во весь рот. Томасощутил неслыханное облегчение: кончится его нелепый затянувшийся спор с этойнеукротимой женщиной. Шахраю нужно еще и доплатить, что забирает этого зверя вженском платье. Да где там в женском! Вряд ли она умеет вообще носить платье.

Томас помахал рукой.

— Сэр Шахрай! Мы согласны. Соблаговолите выйти впереддля переговоров.

Шахрай, оставив меч, пошел по дороге. Двое воинов пыталисьидти следом, он движением руки отправил обратно. Томас тоже без меча пошелнавстречу.

Они встретились посреди дороги. Томас смотрел в довольноелицо владетельного князя, чувствовал странное чувство, где наряду с облегчениемстранно смешивались досада, горечь и уязвленное самолюбие.

— Мы согласны, — повторил он. — Когда выуберете своих арбалетчиков?

— Сразу, — сказал Шахрай, — как толькополучим женщину.

Томас ответил без колебаний:

— Берите.

Двое воинов по знаку Шахрая заспешили к ним. Томаснасторожился, но у воинов вместо мечей в руках была дорогая длиннополая шуба.Шахрай принял у них шубу, с Томасом вернулись к их костру, где Шахрайпочтительно набросил шубу на плечи Яры. Она метнула на калику и рыцаря взгляд,что не задел Олега, но как кнутом стегнул Томаса по лицу. Он ощутил ожог, щеказапылала.

Шахрай преклонил колено. Яра как будто знала, что и зачем,легко вскочила на него, едва коснувшись сапожком из тонкой кожи, оказалась вседле. Воины Шахрая крепко держали коня под уздцы.

В седле, гордо выпрямленная и с распущенными по спиневолосами, она показалась Томасу невыносимо красивой. Возможно, потому чтобольше не будет их ссор. Таких в язычестве приносили в жертву их поганскимбогам, а ныне, в благословенные христианские времена, их уносили, уводили иворовали драконы и злые колдуны, в которых превратились древние боги.

Воины увели коня с прекрасной всадницей прочь. Шахрайпроводил их взглядом.

— Ну, дело сделано... Каждому свое. Кто любит попа, ктопопадью, а кто и попову дочку. Похоже, вы отдали ее без сожаления?

Калика сказал с насмешкой в голосе:

— Еще бы и доплатили, скажи ты сразу!

Шахрай внимательно всмотрелся.

— Я вижу, что ты говоришь искренне... И мои колдуныподтверждают.

— Разве ты не христианин? — крикнул Томас зло.

Шахрай пожал плечами.

— Конечно! Но мудрый правитель старается уживаться совсеми соседями. Тем более со старыми богами, что еще ходят по этой земле.Кстати, поп подтверждает тоже... Я понимаю, вы сами увидели: сопровождать такуюженщину должны люди более высокого ранга. Если не короли, то хотя бы князья.

— Да, — согласился калика, — в князья мырылами не вышли.

Шахрай поднял руку.

— И еще. День был тяжел... для обеих сторон. Я обещаювам гостеприимство, свежих коней и безопасный ночлег. А утром вы отправитесь всвою Британию. Хотя ума не приложу, на какого... гм, ангела эти холодныеострова калике?

Олег смиренно развел руками.

— Дурни и юродивые угодны новому богу.

Шахрай махнул рукой.

— Впрочем, это ваши трудности.

Каминный зал в замке Шахрая был так же огромен, как все вего владениях. И камин оказался под стать: целые дубы можно было бы сжигать безтруда.

Пестро одетые по моде западных стран слуги быстро и умелонакрыли праздничный стол. Стены были в гобеленах, где на зеленых полях скакаливсадники, единороги, летали жар-птицы, все было ярко и красочно. Томаспоморщился: безвкусицей пахнет, но признался невольно, что в таком залечувствуешь себя лучше, чем под мрачными сводами замка его отца или даже впокоях Крижаны. Там чересчур торжественно и безукоризненно, а здесь словно быхозяин старается жить и радоваться каждую минуту, тащит, как хомяк в свою нору,все красивое, нимало не заботясь, как это сочетается одно с другим.

Калика довольно крякнул, когда перед ним поставили блюдо сзажаренным в сметане молочным поросенком. Умело действуя ножом, вспорол грудку,потянул носом одуряющий запах. Шахрай явно закупал пряности на Востоке, акупив, не скопидомничал, все тащил на стол, добавлял в жареное, печеное,вареное, тушеное.

— Сэр Томас, — воззвал Олег, — в Сарациниитакого не встретишь... Только на Руси! Свиненок, которых сарацинам есть Аллахне велит, и аджика, что аж слезу вышибает, которой здесь вроде бы не место...

Томас кивнул невпопад, глаза были отсутствующие. Перед нимпоставили блюдо с гусем. Над гусем, прорываясь в щели жареной корочки,поднимались струйки ароматного пара. На румяной корочке призывно блестеликапельки, гусь на глазах грузно оседал, разваливаясь от своей сочной тяжести.

— Она могла бы попрощаться, — сказал он вдруг.

— А зачем? — удивился Олег. — Вы ж ехали, каккошка с псом в одном мешке.

— Все же...

— Она ушла, как принято у вас в Британии. Не прощаясь!

Томас буркнул:

— Клевета. У нас так никогда не делают.

— Достопочтенный Шахрай, — спросил Олег, — асколь безопасны дороги отсюда к северу? Ежели поехать через Типцы, а потом наЛяпцы?

Томас метнул быстрый взгляд на калику. Темнит калика. Илиуверен, что среди слуг Шахрая есть тот, кто сейчас же доложит Тайным, какойдорогой они поедут? Потому сразу направляет в другую сторону?

Шахрай, ничего не подозревая, рассказал подробно, не забываяотправлять в рот жареных перепелок, горстями хватал лущеные орехи, запивалводопадами вина. Рядом пили и ели старшие челядины, к хозяину обращалисьпочтительно, но когда кувшины опустели наполовину, разговоры пошли между собой,беседа пошла бессвязная, разбились на кучки, про Шахрая забыли.

Шахрай раскраснелся, живые черные глаза блестели. Гости егослушали внимательно, в отличие от своих, и он в охотку развивал, судя по всему,свою любимую идею:

— Что бы там не говорили, а все войны из-за женщин. Выпомните, как было в Трое?

Олег наморщил лоб:

— Ну-ну, что именно?

— Когда греки осадили доблестный Илион, вспыхнули бои,город был взят в осаду, пошли бить тараны, начались пожары... Когда стало ясно,что греки от своего не отступятся, что либо огромнейшее войско со всей Элладыпогибнет, либо будет взята и разрушена Троя, а жители истреблены, то почтенныестарцы, отцы города, велели подать пред их светлы очи виновницу войны — Елену.Раньше они ее еще не видели и склонялись к тому, что, мол, выдадим ее грекам,они ж приехали только за нею, и войну на этом закончим...

— Ну-ну, — подтолкнул Томас, заинтересованный.