— Значит, после смерти вы двое распадетесь на атомы ибудете лишены бессмертия, — с вызовом крикнул один из оппонентов двухребят.

— Они отвергают учение Аристотеля, — с гневомсказал другой.

— Неправда, — возразил один из подростков, —и ты, Марций, знаешь, что я согласен с философией Аристотеля, но я принимаю иэтику Демокрита, ибо в ней есть рациональное зерно о видиках, которые исоставляют основу больших тел.

— Нельзя примирить божественное учение Аристотеля сбогохульными утверждениями Демокрита, — громко сказал Марций, —невидимые атомы не могут существовать в природе, и ты, Марк, никогда не сумеешьнам это доказать. Вы с Секстом считаете, что ощущения всего ложны, ибо намиуправляют фигуры и видики Демокрита. Лучше верить в богов, чем в невидимыеатомы.

— Но боги и создали из этих атомов наши тела и мир,окружающий нас, — терпеливо объяснял своему горячему оппоненту Марк.

Заинтересованный Цезарь подошел поближе к спорящим.

— Ты еще не нюхал ученой пыли, а берешься судить овещах тебе неведомых, — сказал Марций.

— Это верно, — заметил стоявший рядом с МаркомСекст, — именно поэтому в твоей душе меньше атомов, чем предполагалДемокрит.

Ребята громко засмеялись. Преподаватель, внимательнослушавший их, наконец, заметил Цезаря и поспешил приветствовать великогопонтифика. Подростки учтиво поздоровались с Цезарем. Многие смотрели на неговосхищенными глазами — имя Гая Юлия было известно всему Риму.

— Пусть боги пошлют удачу Цезарю, — громко сказалпреподаватель, — я рад приветствовать тебя в нашей школе.

Цезарь улыбнулся:

— Я давно собирался навестить вас, но события последнихдней не давали мне такой возможности.

— Ты прав, — вздохнул преподаватель, — иногдамне кажется, что всем нам не хватает мудрости. Эти раздоры губительны для нашейреспублики.

К ним уже спешил сам основатель школы, Аполлодор. Высокогороста, подтянутый, с правильными, тонкими чертами лица, одетый в греческуюхламиду, он заметно выделялся своей гордой осанкой и живым блескомпронзительно-черных глаз, выдававших в нем уроженца юга.

— Я рад приветствовать верховного понтифика Рима у насв школе, — начал Аполлодор, — ты давно уже не был у нас, с самогоначала учебного года.

— Да, — согласился Цезарь, — последний раз ябыл у вас до праздников Минервы. Но я много слышал об успехах твоей школы,доблестный Аполлодор. Твоя слава достигла берегов Понта и Геркулесовых столбов.[115]

— Ты слишком любезен, Цезарь, — спокойно, сдостоинством заметил ритор.

— Я хотел бы побеседовать с некоторыми твоимиучениками, — попросил Цезарь.

— Они перед тобой, — показал Аполлодор, —выбери сам.

Цезарь сам показал на ребят:

— Вот этих.

Он умышленно отобрал двух подростков и их основныхоппонентов. Остальные, попрощавшись, пошли с преподавателем. Цезарь и Аполлодоростались с четырьмя учениками, внимательно и настороженно смотревшими наверховного жреца.

— Вы будущие граждане Рима, — начал Цезарь, —и я думаю, вы сможете стать достойными славных деяний наших предков. Рим веритвам, но никто не должен уповать на славу отцов. Каждый сам должен будетзавоевать себе славу, оставаясь достойным гражданином Рима и нашей республики.

Четыре пары мальчишеских глаз смотрели на Цезаря, и он вдругпонял, что здесь не нужны громкие слова, и поэтому широко улыбнулся.

— Думаю, что вы четверо еще сумеете прославить свойрод, наш город. А мы вправе рассчитывать на вашу доблесть и скромность.

Напряжение тут же спало. Ребята задвигались, заулыбались.

— Великий Демокрит, — продолжал Цезарь, —сказал, что ни искусство, ни мудрость не могут быть достигнуты изначально, еслиим не учиться.

При этих словах лица подростков вспыхнули.

— Самое страшное для гражданина, — продолжалЦезарь, — это невежество. Невежество ведет к вырождению отдельных граждан,больших родов и целого народа. Не только силой оружия побеждали мы повсюду, нои силой знания. Не потому ли маленькие отряды греков побеждали орды варваров.Если воин знает, за что он воюет, если он умен и хитер, его силы возрастают впятеро.Этого никогда нельзя достичь только за счет физического совершенства. ВеликийАлександр учился у Аристотеля и благодаря этому был великим знатоком не тольковоенного дела, но и человеческих душ.

— Невежество, — строго сказал верховныйжрец, — может быть порождено непримиримостью к различным мнениям, когдаистина рождается не в споре, а путем унижения и оскорбления своего собеседника.Этот путь воинственного невежества не подходит римлянам.

При этих словах оппоненты ребят опустили головы.

— Но нельзя и унижать своего собеседника, —напомнил Цезарь, обращаясь к другим подросткам. — Тебя, кажется, зовутСекст. Никогда не старайся унизить говорящего с тобой. Старайся понять его, итогда ты будешь сильнее.

— Это сын Помпея Великого, — тихо сказалАполлодор, — он всегда так нетерпим.

Цезарь вдруг понял, кого напоминал ему этот подросток.Конечно, Помпея. Коренастый, с несколько грубыми чертами лица, короткоостриженными темными волосами, он удивительно был похож на своего отца. Другой подросток,высокий, с более тонкими, изнеженными чертами лица и светлыми волосами, являлсобой разительный контраст рядом с Помпеем.

— Твой отец великий воин, — сказал он, обращаясь кСексту Помпею, — не сомневаюсь, что и ты будешь достоин его имени. Я хочу,чтобы вы поняли, — обратился он к четырем подросткам, — ни Демокрит,ни Аристотель не смогли объяснить полную картину нашего мира. Мы еще многого незнаем. Но путь к познанию лежит через истину, а истина дается нелегко. Ее нужноискать, иногда всю жизнь. У каждого будет своя истина. В будущем вы должнынаучиться понимать истину других лиц. Не принимать, а понимать, —подчеркнул Цезарь, — и пусть ваша истина будет самым главным обретениемвашей жизни.

Цезарь не знал, что второй подросток, стоявший рядом с сыномПомпея, был Марк Валерий Мессала Корвин. Почти через двадцать лет он приметучастие в заговоре Брута против Цезаря, а затем станет ближайшим помощникомАвгуста Октавиана, племянника Цезаря, и будет воевать против своего другаСекста Помпея, объявившего беспощадную войну цезарианцам. Это произойдет многолет спустя, а сейчас эти двое подростков стоят рядом и жадно слушают верховногожреца Рима.

Ни Цезарь, ни Аполлодор, ни оба подростка, да и никто в этоммире не знает, что произойдет в обозримом будущем, когда начнутся губительныегражданские войны, разделившие Рим на несколько враждующих лагерей. Жестокостьв этих войнах станет общепринятой нормой, когда люди начнут биться с отчаяниемобреченных, порывая свои связи с родными и близкими. Когда раздел будетпроходить между гражданами одной страны, одного народа, одной семьи. Разделпройдет по душам людей, когда сын восстанет против отца, отец начнет бороться ссыном и друг будет убивать друга.