мобилизован белыми, но сразу дезертировал и примкнул к Баджейскому восстанию, став руководителем енисейских партизан[989].

Охотник Степан Сабаев в 1918 году был арестован советскими властями за некую уголовщину, а после переворота освобожден белыми, однако вскоре стал одним из организаторов партизанщины в Баджее: сначала «стрелком смелым и отчаянным», а потом и командиром Канского полка армии Кравченко–Щетинкина[990]. Член Главштаба Тасеевского фронта Ф. Я. Бабкин, будущий член ВЦИК, характеризовался лидером Тасеевской партизанской республики В. Г. Яковенко как полууголовная личность. Его односельчанин С. И. Накладов, тоже ставший командиром повстанцев, имел – вместе с братьями – репутацию первого на селе хулигана[991]. Сам В. Г. Яковенко в юности, будучи пастухом, был пойман на краже у крестьянина.

О действовавшем в Мариинском уезде Томской губернии известнейшем вожаке П. К. Лубкове военный комиссар 27‐й дивизии (именно по приказу ее начдива, В. К. Путны, Лубков в начале 1920 года был арестован) писал: «Случилось так, что колчаковцы отобрали у него лошадей и лес, который он нарубил без разрешения… Мало того, за порубку леса он был еще наказан плетьми. Обиженный Лубков решил мстить. Он стал собирать вокруг себя таких же, как и он, недовольных»[992]. По сообщению колчаковской милиции, Лубков в 1913 году обвинялся в убийстве односельчанина, «но ввиду призыва на военную службу по мобилизации от наказания был освобожден»[993].

Криминальные лидеры, собиравшие вокруг себя любителей наживы, были типичны для всех регионов, охваченных партизанщиной. Есть сведения, что действовавший в Кузбассе И. Е. Сизиков до революции судился за кражу. Рабочий-большевик К. В. Цибульский – в 1918 году первый председатель рудничного совдепа на Центральном золотом руднике Мариинского уезда и командир отряда Красной гвардии – после ликвидации советской власти спокойно вернулся к работе и был по просьбе владельца рудника арестован военными властями за взяточничество[994]. Отнюдь не консервативная газета весной 1919 года именовала жителя села Боровского и предводителя Кустанайского восстания А. И. Жиляева «небезызвестным боровским конокрадом»[995]. Что касается знаменитого приморского партизана, бывшего вахмистра Г. М. Шевченко, то его белая пресса квалифицировала как «отцеубийцу»[996].

Характерна биография красного военачальника и партизана Н. А. Каландаришвили. Дворянин Кутаисской губернии, эсер-максималист и анархист-боевик, он провел молодость в тюрьмах Кавказа и Украины, затем обосновался в Иркутске и стал там крестным отцом многочисленной криминализированной грузинской диаспоры. Большевистские авторы деликатно писали, что «кристаллически честный» Каландаришвили «как идеалист, всегда носился с к[акой]-н[ибудь] „моральной идеей“ в роде проекта „договора чести“ с иркутскими ворами „на предмет перехода их к честному труду“». В конце 1913 года авторитетный Каландаришвили, промышлявший фальшивомонетничеством и подлогами, получил заказ на устранение местного купца Я. Е. Метелёва. «Гурийская шайка» кавказцев, которой досталась толика от полученных Каландаришвили 5 тыс. рублей, провалила поручение: тяжелораненый купец выжил[997].

После крушения советской власти в Восточной Сибири отряды Каландаришвили и известного анархиста Ф. П. Лаврова отступали к границе с Монголией. У них было до 4 тыс. красногвардейцев вполне уголовного типа – люмпенов, каторжников, наемников-мадьяр, грузин и многочисленных анархистов из числа шахтеров Черемховских копей. Острый конфликт между Лавровым и Дедом возник на почве дележа примерно центнера золота, награбленного у бурят[998]. В итоге два отряда были готовы воевать друг с другом непосредственно в Троицкосавске, но в последнюю минуту решили все же разойтись миром.

Отступив под натиском семёновцев к Троицкосавску, где Каландаришвили потерял до 1,2 тыс. мадьяр, сдавшихся белым[999], разбитые партизаны стали договариваться с китайскими пограничными властями об интернировании и разоружении. Все партизаны Лаврова – около 800 человек – в начале сентября 1918 года отдали оружие китайцам и сдались небольшому семёновскому отряду из 70 бойцов с одним пулеметом, практически избежав каких-либо серьезных репрессий[1000]. Каландаришвили, обвинив Лаврова в измене, ликвидировал напарника, а потерпев в октябре 1918 года полное поражение от белых, распустил отряд, выдав каждому уходившему по 9 тыс. рублей из награбленного – весьма крупная в ту пору сумма[1001]. Выходивших из тайги и сдававшихся сотнями каландаришвильцев в Голуметской волости Иркутского уезда пороли, а вещи и деньги у них отбирали[1002] (50 наиболее активных были отданы под трибунал, который приговорил к вечной каторге 28 из них; однако позднее 27, кроме А. Холодовой, были казнены)[1003]. Скрывшийся от белых Каландаришвили летом 1919 года собрал маленькую группу, а затем вышел на «оперативный простор», проявив себя не всегда удачливым (был снова разгромлен осенью того же года), но энергичным и беспощадным предводителем[1004].

К. К. Байкалов, считавший Карандаша уголовником, отмечал, что в отряде последнего из 1,5 тыс. бойцов (в 1920 году) был единственный порядочный человек – Г. Д. Нога, возглавлявший в 1918‐м разведку в эскадроне Деда[1005]. Не был отнесен им к «порядочным» и бывший эсер Н. Н. Баранов, в 1907–1915 годах отбывавший каторгу за экспроприации, а с конца 1919 по май 1920 – политкомиссар в отряде Каландаришвили[1006].

Естественно, что среди мелких партизанских главарей сомнительных лиц и прямых уголовников было еще больше. Оказалась авантюрно-криминальной вся верхушка камчатских партизан. Так, А. Н. Пересыпкин (1893–?) был профсоюзным активистом, прибывшим из Владивостока и избранным летом 1920 года в состав Петропавловской городской думы. Но вскоре дума обвинила его в том, что он в Союзе грузчиков растратил 40 тыс. рублей «с каким-то своим товарищем, которого впоследствии грузчики поймали и закололи штыками», а самому Пересыпкину «благодаря связям Совдепа» посчастливилось уехать из Владивостока на Камчатку[1007].

Чекистская справка, отосланная в 1924 году в Камчатское губбюро РКП(б) и посвященная бывшему вождю немногочисленных (около 60 человек) камчатских партизан Н. П. Фролову, гласила: «Начгубмилиции Фролов привезен сюда в 1918 году Зимниковой Евдокией Яковлевной (бандерша) в качестве вышибалы дома терпимости, который она содержала в г[ороде] Петропавловске. <…> После закрытия [борделя] перешел на службу в милицию у белых. В 1920 году Фролов состоял в Коммунальном союзе; когда союз хотел арестовать белых офицеров, т. Фролов отказался и арестовывать не пошел. Затем каким-то образом попал в партизаны, где был командующим отрядами, но после стычки на ферме, где потерпел поражение, был смещен»[1008].

Командовавший в Тобольской губернии Тарским военным районом полковник Д. С. Франк в сентябре 1919 года сообщал о расстреле военно-полевым судом начальника почтового отделения села Самохвалова Махова: «Будучи боевым начальником банды красных, разбитых мною под Муромцевым, он… производил мобилизацию крестьян и имел растрату… 3–4 тыс. рублей». Франк добавлял, что Махов присоединился к