— Подожди… Значит, демоны еще не нападали? Мне Рен сказал…

Я приподнялась и обернулась: Рен сидел на полу, оперся локтями о колени и сжимал свои волосы, пряча лицо. Его роскошные рога, кстати, никуда не делись.

— Рен в том состоянии мог наплести что угодно, — сказал Герман.

— Надо к нему подойти.

Несколько теней из-под стола выпорхнули на центр мастерской и сложились в три высокие рогатые фигуры. Они подплыли к Рену и, присев возле него, принялись что-то шептать.

Обратно решили заманить?! Да сейчас я им! Шустро поднялась, едва не поскользнувшись в грязи из пепла скверны и подсыхающей крови, схватила меч Германа и ринулась на них.

— А ну, не трогайте его!

Демоны, как перепуганные мышки, нырнули в тени под столом.

— Милая Лика, они просто спрашивали, как мне удалось вернуть человеческий облик.

— А… — я опустила меч и обратилась к темной гуще под столом. — Прошу прощения.

Рен поднял лицо со слабой улыбкой. Я просто не могла насмотреться на него. Кажется, я всегда нутром чувствовала, что он выглядит именно так. Его лицо мне казалось таким родным. Я упала рядом с ним на колени, щеки болели от улыбки.

— Это и есть твой прежний облик? — спросила я, бегая взглядом по его рогам, и остановилась на лунных глазах.

— Да. Вполне человеческий? За исключением рогов и глаз. Тут уж ничего не сделать. Но я могу прятать их за иллюзией.

Я зачарованно смотрела, как открываются и смыкаются его чувственные губы. Как их уголок смешливо тянется вверх. Повинуясь порыву, я протянула руку и провела пальцами по его скуле. Теплая.

Рен дернул меня за руку и сгреб в самые горячие в мире объятья. Я слышала его дыхание, ощущала, как бьется сердце. Яркие сладкие чувства разрывали меня на части.

— Прости, милая Лика, прости, — бормотал он с душераздирающей болью в словах и покачивал меня в объятьях. Его губы прижались к моему лбу, вискам, бровям. И цветы счастья распускались там, где он оставлял поцелуи.

— Конечно, я тебя прощу, Рен, как же иначе…

— А у меня просить прощения ты не собираешься? — спросил Герман и сел рядом с ним, приобнял его за плечи. Второй рукой принялся нежно поглаживать меня по спине.

— А тебе что? — Рен стрельнул в него озорным взглядом. — Тебе досталось немного больше, чем на обычной нашей тренировке. Так что прощения просить не буду. Но… — Демон потупился, поджал губы и выпустил два слова, словно пули: — Спасибо, друг.

Герман молча сжал его плечи крепче и прошептал:

— Все нормально.

Я обняла обоих за шеи двумя руками и прижала к себе. Лучше, чем самые горячие в мире объятья, могут быть лишь объятья нас троих. Живых, прошедших через безумие вместе.

Тяжелые шаги застучали по полу со стороны двери.

— Герман, там что-то странное творится!

— Что случилось? — Он отстранился от нас и поднялся на ноги. Я так не хотела выбираться из безмятежного мирка сладких объятий, но ответ помощника меня грубо выдернул из него:

— К мастерской от леса подбирается скверна, она уже окружила половину здания.

Рен напрягся и с сосредоточенным выражением лица заскользил взглядом по теням.

— Приспешники демоницы здесь. Они пришли за мной, думая, что я ослаб, — отрешенно проговорил он и вдруг поднялся, помогая мне тоже встать. — Вы можете увести Анжелику в безопасное место? Герман?

Охотник смотрел то на меня, то на Рена, будто выбирая, с кем лучше ему остаться.

— Ребята, довезите Анжелику до базы и возвращайтесь, — приказал он тем, кто уже очухался на полу. Я не хотела уезжать, оставлять своих мужчин, когда только-только Рен вернул облик, когда я лишь обняла Германа, ужасно соскучившись по нему за сутки, когда мы втроем едва-едва обрели понимание и счастье.

Но если буду настаивать на том, чтобы остаться, сделаю их слабее. Они уже выбежали из мастерской, а меня повели к машине мужчины, вооруженные мечами, осматривая каждую маленькую тень по пути.

К счастью, демоны нам не встретились. А вот ехать оказалось не на чем — Рен ведь разметал внедорожники по двору, словно они были игрушечными. Одна машина ни во что не врезалась, лишь лежала на боку. Ее мужчины с легкостью перевернули, в спешке проверили, и через минуту мы уже удалялись от мастерской по трассе.

Сердце мое было не на месте. Я смотрела в окно назад, хоть и лес давно скрыл от меня крышу мастерской. Как они? Справятся? Герман говорил, что двадцать даров похитили, а сколько же явилось демонов? Как они их смогут покарать?

Жутко страшно, что демоны вообще могут множить свою силу с помощью дара ресемиторов. Не начнется ли война за них? Даже, видимо, некоторые из тех демонов, что отсиживались в Скиалире, соблазнились дарами.

База в виде еще одного подземного городка оказалась невдалеке от мастерской — всего километров десять. Помощники Германа почти буквально передали меня в руки команде, в двух словах обрисовали ситуацию и метнулись на машине обратно.

Афина чуть не задушила меня в объятьях, все приговаривала, как рада, что со мной все хорошо.

Совсем со мной все не хорошо. Я едва стояла на ногах, тревога безжалостно кромсала нервы, тело болело везде, будто я вся сплошной синяк. Я прямо повисла на подруге, она на вид хрупкая девушка, но сильная.

— Я рада тебя видеть… — пробормотала я с улыбкой.

— Пошли, пошли, отдохнешь. Кушать хочешь? — Придерживая меня за плечи, она повела меня по стоянке к лифту. Рядом шли незнакомые мне ресемиторы. Но, может, чьи-то лица я видела в команде Германа.

— Кушать? — У меня не было сил даже руку поднять. Веки слипались. Голод долго мучил меня, но теперь куда-то запропастился. — Нет, просто пить.

Я сильно волновалась за Рена и Германа, и хоть тело начинало просить о сне, мозг, наоборот, не давал покоя тревожными мыслями. Они вдвоем против неизвестно какого количества демонов. Что, если их убьют? Я этого не переживу…

Лифт нас поднял на этаж с разветвлением коридоров. Мужчины из команды Германа довели нас до одной из дверей, за которой оказалась небольшая квартира-студия без окон, и ушли.

Я подошла к серому дивану и чуть не рухнула на него — моя одежда вся испачкана, волосы и лицо явно тоже. Афина застелила диван покрывалом и сказала:

— Падай.

Я и упала. Мышцы заныли, расслабляясь. Мне бы вырубиться сию секунду, сразу после того как подруга принесла стакан воды и я его выпила. Но сердце колотилось, я лежала на мягком и вместе с тем как на иголках, смотрела невидящим взглядом в стену над телевизором и прошедшие сутки беспрестанно крутились перед глазами.

— Переживаешь за Германа? — Афина присела рядом в кресло. — Он один из лучших бойцов.

— Да. Но все равно…