Прокопыч, глубоко затянувшись, помолчал.

– Справку, хлопче, дать нетрудно. А если вас на чем-нибудь поймают? Тогда и мне, и моей семье – несдобровать.

– Могу только пообещать, что буду использовать эту справку в самом крайнем случае.

– Хорошо, дам я тебе такую справку.

Старик последний раз затянулся и отбросил окурок в сторону. Проследил его полёт, как если бы хотел вернуть, и махнул рукой.

– Как имя-отчество жены?

– Марина Прокопьевна. А моё – Ян Георгиевич.

– Прокопьевна – в честь меня?

– А то… Ты же ей теперь, как крестный отец. На жизнь благословишь?

– Благословлю.

Через некоторое время Ян с самодельной матерчатой сумкой, в которой уместилось оторванное Галей от сердца новое синее платье, шерстяной платок и продукты, что собрала в дорогу Дарья, возвращался туда, где он оставил раненую Марго.

Он шёл обратно, как ему показалось, невыносимо долго, а когда подходил к заветному стожку, невольно ускорил шаг. Весь путь парню мерещились картины – одна страшнее другой: возвратился один из ночных всадников и зарубил спящую Марго; пошли в наступление деникинцы и захватили раненую девушку в плен. Кто знает, от кого именно ей нужно прятаться? И вообще кто она? Одета на манер ординарца, но не в форменную одежду, а полугражданскую, подогнанную по фигуре. Кто из офицеров белой армии или других цветов флага возил за собою переодетую мужчиной женщину? Любовницу?

"Почему обязательно любовницу, – возражал сам себе Ян, – она же говорила, что с отцом ездила. А он, возможно, прятал её от всех…"

С дороги лежащую Марго не было видно. Ян разволновался и побежал к стожку напрямик по стерне.

Его опасения оказались напрасными: девушка была на месте и спала крепким сном, хотя солнце двинулось к полудню и светило ей прямо в лицо. Он перенес свою подопечную в тенек и разбудил.

Она открыла глаза, улыбнулась Яну и вдруг легко села на своей соломенной лежанке.

– Я, наверное, выгляжу ужасно? – доверчиво спросила она, поправляя волосы.

– Для раненой накануне – вполне прилично, – скупо похвалил Ян, хотя, на его взгляд, выглядела Марго просто великолепно. С лица ушла мертвенная бледность, оно порозовело и даже слегка загорело на весеннем солнце. Глаза, всё ещё сонные, казались нежными и тёмными. Русая вьющаяся прядь свесилась на левый глаз и придавала лицу девушки милое озорное выражение.

– А у меня ничего не болит, – удивилась она, прислушиваясь к себе. И, знаешь, я бы с удовольствием чего-нибудь поела.

– Как раз этого я и боялся, – пошутил Ян. – Проснется, думаю, голодная, съест все наши запасы!

Он стал выкладывать продукты на старенький, но чистый рушничок, положенный в сумку заботливей Дарьей.

– Какое объедение! – хлопнула в ладоши Марго. – Даже молоко и мед. Ты – просто волшебник.

– Я бы так не сказал, – пожал плечами Ян. – Если бы мы продавали твою лошадь на ярмарке, за неё дали бы намного больше.

– Что? – чуть не подавилась Марго. – Ты продал Леди?

– Так значит, её звали Леди? Жаль, не знал, пришлось на ходу придумывать другую кличку. И потом, не продал, а выменял на продукты и одежду.

– Выменял… Племенную кобылу! Знаешь, сколько рублей золотом предлагали за неё англичане?!

– Что поделаешь, англичан поблизости не оказалось. Пришлось искать других покупателей.

– Тогда я не буду это есть, – Марго отодвинула от себя продукты. – Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь, продавать мою лошадь, вытаскивать эту дурацкую пулю? Моё плечо, пусть бы там и торчала!

Яна нисколько не смутила девичья истерика. Он считал, что поступил правильно, и никаких угрызений совести не испытывал.

– Хорошо, раз ты так просишь, обменяем продукты на оружие, и я встрельну пулю на место.

– О, я не сразу заметила, – Марго сморщила нос и оглядела его с ног до головы. – Ты заодно и переоделся. Надоело быть военным?

– Считаешь, форма мне больше к лицу? Тебе нравится любая форма или только красноармейская?

– Мне нравятся мужчины, дорожащие воинской честью; дезертиров я презираю.

– А вот один мой знакомый граф говорил, что лучше живая собака, чем мёртвый лев.

– Твой граф тоже был трусом, как и ты!

– Мало того, что ты – капризная, ты ещё и неблагодарная особа! Видно, родители не занимались твоим воспитанием. Теперь это немного поздно, но попробую: для начала я тебя побью.

– Как это "побью"? – всерьез испугалась Марго. – Неужели ты поднимешь руку на женщину?

– Никакая ты не женщина. Невоспитанная избалованная девчонка, да и только. К тому же не слушаешься старших.

– Я буду тебя слушаться, – спохватилась она.

– Вот это другое дело. Во-первых, ты должна как следует поесть. Кто знает, как долго придется нам скитаться, пока мы не найдём место, пригодное для жизни, – где нет войны. Не может же быть, чтобы весь мир воевал! Наверное, где-то живут люди обычной жизнью, не мучая и не убивая друг друга… Во-вторых, ты должна перестать причитать над своей лошадью, потому что если ты хорошо подумаешь, поймёшь, что у нас не было другого выхода. Любая встреченная группа военных отобрала бы её, и, скорее всего, бесплатно. Да ещё бы поинтересовалась, откуда у нас племенная кобыла? А сейчас твоя Леди в хороших руках.

– Правда?

– Я надеюсь, что лихие люди не найдут дорогу на этот хутор… Когда поешь, пойди и тоже переоденься.

Он протянул Марго узелок с одеждой. Впрочем, дважды приглашать девушку обедать уже не было необходимости. Молодой организм требовал пищи, и она жадно набросилась на еду.

Как он ни был готов к тому, что другая одежда изменит внешность девушки, но когда она вышла из-за стожка переодетая, тихо ахнул. Теперь он не знал, что было лучше – и дальше оставаться ей в мужской одежде или выглядеть такой вот красавицей в немудреном платьице с надетым поверх полушубком и белом платке, спрятавшем волосы, но оттенившем глаза.

Марго победно улыбнулась, отметив его изумление и восторг и, подойдя ближе, протянула руку, в которой прятала за спиной папаху.

– Возьми, тебе она больше подойдет. Сейчас ещё не так уж тепло, чтобы ходить с непокрытой головой. Нет, подожди, я сама тебе её надену.

Она надвинула Яну на голову папаху и отошла полюбоваться.

– Вот, теперь совсем другое дело!

Подошла и вдруг поцеловала его в губы. Ян от неожиданности застыл на месте и опомнился, только увидев её смеющиеся глаза.

– Надо бы сменить повязку, – пробормотал он, переводя дыхание: точно опалила она его своим поцелуем!

Марго счастливо улыбнулась его словам.

– Я даже глазам не поверила: повязка почти сухая! После такой раны. Ты хоть и молод для врача, но, видимо, произошло чудо.