Вокруг бункера Зона, конечно, и с животным миром в подобных местах всегда напряженно, но птицы… Птицы могут быть. Точнее, Эдуард знал, что бывают. В «молодых» Зонах, конечно, которые совсем недавно образовались, – вроде этой. Понятно, что на Таганае все было пусто и мертво, так как Сеятель хозяйничал там давно и успел выжить из своих владений всю местную фауну. Но здесь-то вряд ли успел!

Эдуард «включил» свою силу животновода и принялся шарить по окрестностям. Не самым близким, конечно: рядом с бункером расположился Провал, а эта дрянь там, где появляется, распугивает все живое, даже летающее. Надо дальше… еще… и еще… вот примерно так, теперь можно и поискать. Поиск, однако, затянулся. Эдуард рыскал тридцать секунд, минуту, две. Это кажется, что недолго, однако сознанием за это время можно обшарить довольно значительную территорию. Так что к концу второй минуты сувайвор начал уже помаленьку впадать в уныние – неужели ему так и не удастся никого найти и придется действовать в расчете на везение? Эх, не хотелось бы…

И тут он наткнулся на искомое. Это была кедровка – очень распространенная в Сибири птица. Ей что Зона, что не Зона: кедровые орехи, еловые и сосновые семена, все это никуда не делось, излучение Сеятелей птицам не страшно, а на аномальных территориях к тому же и конкурентов не осталось – красота, да и только! Но недолго музыка играла – пришел животновод и все испортил. Короче, не повезло пернатой – Эдуард мгновенно взял ее под контроль и заставил лететь в том направлении, откуда они с Алиной после падения с самолета ощущали пульсации энергии Сеятеля. Теперь эти пульсации стали для крылатой разведчицы пеленгом. Эдуард подключился к ее органам чувств и смотрел на тайгу глазами кедровки.

Через весьма небольшое время ощущение пульсаций стало уже болезненно сильным, и Эдуард понял – нашел. Источник лежал где-то внизу, под еловыми лапами, невидимый с воздуха: сколько лет прошло с момента его падения, и, конечно, пролом давно зарос. Но видеть его было и не обязательно – энергетическое чутье определило его местонахождение с точностью до нескольких метров, а зрение птицы помогло найти ориентиры на местности. Чего еще нужно? Эдуард отпустил подневольную разведчицу и полностью вернулся в свое тело… чтобы тут же обнаружить образовавшиеся за время его отсутствия довольно серьезные проблемы…

* * *

Щитовик Клай медленно отступал. Ресурс его был основательно истощен предыдущими приключениями и нахождением поблизости от большого количества стана. Теперь же ему приходилось отчаянными усилиями сдерживать целую толпу Пятен. Он бы, пожалуй, предпочел отражать ураганный автоматный огонь и залпы из гранатометов: уж слишком со многими неприятными ощущениями был связан энергетический контакт с порождениями Провала. Эти жуткие твари, являясь, можно сказать, воплощением неутолимого голода, каждым своим прикосновением, даже опосредованным, через энергию, высасывали силы и причиняли весьма приличную боль. Экран приходилось постоянно обновлять, поскольку истощался он в разы быстрее, чем, скажем, при стрельбе. А где было взять столько энергии? Ну и вишенка на торте – прикрывать приходилось и поверхность пола тоже, потому что проклятые чернильные кляксы умели просачиваться через мельчайшие щели.

Измененный предпочитал не думать, сколько он еще сможет продержаться, потому что мысли о близком конце поднимали в нем волну отчаяния, а это только усугубляло ситуацию. Он делал шаг за шагом назад, выкраивая себе пусть микроскопические, секундные, но передышки от боли и непрерывного энергетического вампиризма Пятен. Вот только скоро отступать ему уже станет некуда: приближаться к складу со станом нельзя – силы уйдут, и барьер падет. А быть сожранным Пятнами – чертовски поганый способ отправиться на тот свет.

Еще шаг назад, еще… Все, дальше отступать некуда – и так уже ноги подкашиваются, а к горлу подступает тошнота. Лишний шаг – и сила утечет, как вода сквозь пальцы. Ну вот… столько пережить, преодолеть, чтобы вот так нелепо погибнуть в самом начале войны, – это обидно. Обидно? Нет, глупое это слово, лишнее. И эмоция лишняя, бесполезная. Гнев и ненависть иногда нужны – они дают силы для борьбы. Страх тоже порой пригождается – позволяет в критических ситуациях избежать смерти. А вот обида – это стопроцентный атавизм, от которого неплохо бы избавиться и самому человеческому роду: она им мешает, и порой сильно. Ведь сами же когда-то придумали поговорку «на обиженных воду возят», но продолжают жить как жили. Вот как не поймут, что контроль над своими эмоциями очень важен? Так нет же, цепляются за свою «человечность», как за высшую ценность на свете…

Они цепляются… Так ведь и он туда же. У людей, кстати, есть и еще одна поговорка: «С кем поведешься, от того и наберешься». Неужели, находясь рядом с ними, он размяк? Скорбит по своим спутникам, испытывает обиду… А эти сувайворы, наоборот, проявляют жесткость и безразличие, словно настоящие Измененные: сколько людей погибло в самолете, а эти двое и бровью не повели. Они же потом без колебаний отправили на смерть Сирка, Грегора и Арка. Так шахматисты жертвуют пешками или даже фигурами для достижения своей цели – победы в игре. Из этих сувайворов, похоже, получатся хорошие шахматисты. Только он, Клай, этого уже не увидит, потому что умрет, прикрывая их от Пятен. Погибнуть за тех, для кого ты – лишь расходный материал? Есть ли что-то более жалкое и нелепое?

В ушах Клая шумело. Он знал, что это «голоса» Пятен, да и видел уже этих тварей. Близко… очень близко… Когда барьер падет (а до этого уже недолго), Клай, наверное, даже убежать не сумеет – Пятна, когда хотят, могут передвигаться очень быстро. Голова щитовика начинала разламываться от боли. Впервые в жизни он пожалел, что Измененные не носят оружия. Очень зря: таким, как он, чья способность не боевая, пистолет, например, очень бы пригодился. Даже сейчас. Не против Пятен, конечно, – их пули не берут, – а для себя. Смерть от выстрела себе в висок в разы милосерднее, чем быть поглощенным тварями Провала. Клай знал: боль, которую он испытывает сейчас, лишь бледная тень грядущей. Только лишь поэтому и медлил, держал барьер, не обрывал все разом, хотя и не верил уже, что сувайворы успеют воплотить свой безумный план, и тогда он, Клай, тоже сумеет выжить. Его концентрация на мысли «продержаться бы еще хоть чуть-чуть» была столь сильна, что реальность для Измененного сократилась до коридора перед ним, силового барьера и Пятен по ту его сторону.

Поэтому стремительное движение рядом и крик Алины «Снимай барьер и падай!» застали его врасплох. Не будь словесный приказ продублирован мыслеобразом, он бы, наверное, даже не понял его. Но тут Клай подчинился с каким-то невыразимым облегчением: барьер исчез, ноги подломились в коленях, и он упал, словно мешок картошки. В тот же миг через него в коридор, в самую гущу Пятен, полетели одна за другой три гранаты. Щитовик еще успел подумать: «Идиотизм – Пятна этим не взять!», а потом гранаты взорвались ослепительным ультрамарином – станом.

* * *

Алина все рассчитала правильно. Она нимало не сомневалась, что времени закончить основную работу ей не хватит: щитовик столько не продержится против порождений Провала. Однако здесь и сейчас у нее против них появилось оружие. Эффективное и смертоносное. В поисках компонентов для хитрого плана Эдуарда Алина наткнулась на обычные гранаты и решила взять несколько штук с мыслью, что могут пригодиться. И вот ведь – пригодились почти сразу же. Ей уже не раз в походах в Зоны приходилось включать Самоделкина, так что вопроса, как добавить к обычной боевой части гранаты порцию становой взрывчатки, у нее не возникло. Только бы времени хватило.