Пока же следовало заняться другими делами.

Лантана поставила чайник, нашла заварку, хлеб и масло. И достаточно. Не стоит лишний раз копаться на чужой кухне.

Через несколько минут она сидела за столом, а перед ней стояла чашка ароматного чая и два куска хлеба с маслом. Лантана успела умыться и собрать волосы. Слегка разгладить ткань платья.

В общем, она была готова действовать.

Итак. Что мы имеем?

Хапрыга запер их в доме с помощью её собственного артефакта. Который она создала с помощью Марселя. И хотя Лантана поняла его объяснения насчёт соединительного элемента и даже смогла бы повторить эту деталь самостоятельно, похоже, без Марселя она не справится с решением головоломки по открытию артефакта. И чтобы их сотрудничество было полноценным, придётся ему рассказать, что у неё имеется бесконечный запас магии. Марсель довольно спокойно принял известие о том, что Лантана иномирянка, поэтому есть надежда, что и эта новость его не напугает. Надо же… убрали всего одно слово из уравнения, а именно “Питомник” — и люди реагируют иначе. Совсем.

Может ли быть, что Дарек прав?.. Точнее, он, прав, конечно же, прав, ведь Питомник, в котором выросла Лантана не выпускал в мир ни одного демона. Даже мысли такой допустить невозможно… Лантана с Хидэ всех своих перебрали, по сто раз прикидывали, кто бы мог сойти за демона. Да что там было перебирать? Глубоко в чужие земли из Питомника рисковали путешествовать лишь Вика с Виктором, Лантана с Хидэ да Иксора. Но последняя всю жизнь жалостливо вздыхала даже если видела что кто-то пальчик ушиб, и представить, что она начнёт шинковать живых людей кинжалом… Да даже пусть! Ну давайте допустим, что Иксора совсем свихнулась и стала это делать… но ведь даже в таком случае она одна не смогла бы навести столько шороху, сколько навела. Ведь говорят “демоны”, а не “демон”. Это ведь что-то да значит? Они действуют группой…

Раздались шаги, Лантана услышала их слишком поздно, уже на пороге кухни. Резко оглянулась.

Это был Дарек. Ещё сонный, глаза тёмные. Свитер он снял и теперь был лишь в одной нижней рубашке с двумя глупыми пуговицами на горловине. Местная мода иногда была весьма забавной. Волосы у Дарека были мокрые — уже умылся.

— Доброе утро. — Улыбнулась Лантана. — Я завтракаю. Ты голоден?

Его глаза медленно стали наливаться чернотой, словно в них подмешивали краску. И он молчал. Только зубы сжал почти до хруста.

А она ведь давно не приносила ему накопители. И ещё спрашивает.

Лантана развернулась и сложила руки так, будто что-то в них держала. А после стала собирать в них магию. Аккуратный такой шарик. Она растила его, пока ей не показалось, что такого количества достаточно, а потом протянула Дареку. Тот шагнул ближе. Закрыл глаза.

Лантана чувствовала, как он втягивает магию. Как она словно пар поднимается с поверхности шара, вначале медленно, а после всё быстрей и быстрей, и вьётся струйками, прижимаясь к Дареку и растворяясь в нём. Это было красиво, жаль, не имело цвета. Да, вот о чём частенько думала Лантана — как жаль, что местная магия не имела практически никаких визуальных эффектов. Максимум воздух словно шевелился. А будь у неё цвет, форма, движение — это было бы великолепно. Причём в Питомнике магию было видно… цветные ленты, которыми иногда развлекали детей Старцы она помнила прекрасно. И свою собственную магию — фиолетовую мини-воронку, которую раскручивала, пока училась контролировать поток.

Вроде бы это происходило из-за того, что в Питомнике магия безграничная. А тут её слишком мало. Вежда же красная? Это, конечно, мог быть не цвет магии, а самого артефакта… но окружающее её сияние тоже красное.

В общем, возможно, дело лишь в количестве магии. Но это не тот вопрос, с которым она будет разбираться сейчас.

Шар тем временем уменьшился и пропал.

— Спасибо.

Глаза у Дарека медленно принимали обычный цвет. Они у него карие, а не чёрные, как казалось раньше. Видно, меняются, когда уходит безумие истощённого.

— Это больно? — Решилась спросить Лантана. — Голод — это больно?

Он едва сдержал рык — губы резко полезли вверх, оголяя зубы и медленно вернулись обратно. Давненько такого не бывало.

— Желаю тебе никогда его не чувствовать.

— Мне жаль, что с тобой это произошло.

— Не нужно. Я ещё не настолько жалок, чтобы меня жалеть.

— Да уж, ты что угодно, но не жалок. — Лантана улыбнулась. — Я тут думала недавно…Думаю, я…

Она замялась. Признаваться в любви, оказывается, очень страшно. Да и подходящий ли для этого момент? И какие слова выбрать? И что это будет значить?

В общем, она не решилась ничего сказать, только мялась да краснела.

К счастью, снова кто-то шёл. И очень торопливо.

На кухню ворвался Марсель. Он тоже был одет, но не так тщательно, как прежде. Домашний мягкий пиджак застёгнут не до конца, манжеты пучками торчат из рукавов. Он огляделся так скрупулёзно, будто ожидал увидеть здесь кого-то кроме Лантаны и Дарека.

— Сейчас Фания спустится. Надо решить, что мы ей скажем. — Быстро проговорил Марсель.

— Да… Но что же сказать. — Тут же зашептала Лантана. — Что сказать?

Правду точно говорить не стоит. Пока они не разобрались с тем, как выбраться из заточения, лучше промолчать. Считается, что шок или страх может спровоцировать роды. А этого допустить никак нельзя.

Лантана смотрела то на Марселя, то на Дарека. Спокойным из них был лишь Дарек. Он подошёл к плите и зажёг огонь над чайником, после добавил в него воды из кувшина.

— Может, мы скажем, что вынуждены скрываться? И мы больше никому другому не доверяем? — Предложила Лантана.

— От кого скрываться?

— От бандитов. — Закончила она и поняла, как жалко эта версия звучит. Богатая самостоятельная дворянка с шикарной профессией вдруг стала прятаться в доме своего наёмного работника? Да ещё и в компании истощённого? От каких-то бандитов? Вместо того чтобы просто размазать их по стенке? Или обратиться в полицию, в службу охраны? Нанять тех же знаменитых учеников какой-то там военной школы… монахов, что ли. Да просто пожаловаться Императору! В общем, звучало неправдоподобно. Но в голову больше ничего не шло. Даже если сказать часть правды, то какую? Как тут можно выбрать всего часть?

Фания тем временем просто вошла на кухню. Её приближения они не слышали, видимо, ходила Фания, несмотря на беременность, слишком