– А что-то изменилось?

– Да! В Вантале запущен Роториум. Энергия есть. Материалы по исследованиям – тоже есть, они в архивах Академии. И плюс к этому – бывший Верховный Магистр Ягло обещал мне содействие. Мало?

– Хм… звучит неплохо, – кивнул студент.

– Подождите, мальчики-зайчики, – нахмурилась Марго. – Я ничего не поняла. Мы просто так подойдем к этой установке и улетим, как мотыльки? Да кто нас туда подпустит!..

– Не спеши, – остановил ее Влад. – Все не так просто. Главная проблема – не энергия, а настройки. Они сохранены в сердечнике той установки, из-за которой мы здесь.

– И где она? – прищурился студент.

– Я видел ее здесь, на площади. В самые первые дни, когда мы искали Петровича и на нас напали гомобы. Потом ее вывезли.

– Куда?!

– Надо искать, – развел руками Влад.

– Ха! – Эдик вскочил и принялся ходить от стены к стене. – Я-то думал, ты действительно что-то важное узнал. А у нас опять ничего нет. Какая-то установка, какие-то настройки, сердечники, где-то их надо искать… Где искать? Мы друг друга тут еле нашли, а ты говоришь…

– Ты успокойся. И сядь. Ты прав, это самая сомнительная часть моего плана, но и эта часть реальна. Установка есть, она не могла испариться. Ее вывезли отсюда сразу после эксперимента, а значит, кто-то знает куда. Нужно только найти контакты.

– Какие контакты! – вновь вскочил студент. – Я вам в пятый раз говорю, что гурцоры не скажут нам ни слова! Ни буквы! Или вы думаете, что я такой крутой стал, что ногой дверь к ним открываю? Нет!

– Сядь, говорю! – занервничал Влад. – И не рассказывай про гурцоров, я побольше тебя про них знаю. Шанс в том, что в экспериментах участвовали не только гурцоры, но и всякие темные деятели из числа людей. Ведуны, толкователи и прочие. Я сам одного такого арестовывал, только сбежал, урод. В общем, искать надо.

– Хорошо, допустим, – Марго была все так же нетерпелива. – Ну, нашли, а дальше что?

– Если нашли, это значит, что у нас ключик к дверям домой. Любая установка, подключенная к Роториуму, может быть такой дверью. Но есть и плохие новости.

– Ну-ка… – усмехнулся Эдик. – Интересно, какие новости могут быть хуже?

– Пробиться к подключенным установкам, – Влад говорил тихо и отчетливо, – мы сможем только с боем.

– В смысле?! – оторопел студент. – Хочешь сказать, что мы впятером будем штурмовать Вантал?

– Нет, не впятером. Через десять-двенадцать дней остатки Магистрата начнут собирать отряды, которые должны выбить усодов из столицы. И первый их удар будет направлен именно на Роториум. Нам придется идти в авангарде, и времени у нас будет совсем немного. Потому что Роториум будет отключен или уничтожен сразу после штурма.

– Утопия, – Эдик горестно покачал головой. – Неужели твои магистры не понимают, что выбивать им придется не усодов, а фактически – гурцоров со всеми их штучками и фокусами. Нельзя воевать с гурцорами! Мы там и трех шагов не пройдем с этими твоими вояками…

– Успокойся, воевать будешь не ты. И никакие не вояки.

– А кто?

– Не твоя забота, – Влад замолчал, опустив глаза. Он вспомнил Алику. И снова на душе стало как-то не по себе.

– Воевать, штурмовать… – горестно вздохнул Петрович. – Видал я этих штурмовальщиков, пока сюда добирался.

– Ты о чем, Петрович? Что ты видал, рассказывай.

– Да ничего хорошего. Тоже собрали войско, пошли город освобождать. Оглянуться не успели, как всех в клочки размело. А все потому, что без мозгов пошли. Думали, с налета получится.

– А как надо было, Петрович? – усмехнулся студент. – Ты, конечно, великий стратег, только у них тут свои правила…

– Э-э, правила всегда одинаковые. С дальней дистанции надо расчистить путь, а потом пускать пехоту. Что есть – все использовать: снайперов, пушки, гранатометы, минометы.

– Ну, извини, снайперов тут нет, – фыркнул Влад.

– Вообще-то не совсем, – хитро улыбнулся студент.

– Вы о чем?

– Мы тебе покажем, – и Эдик снова таинственно улыбнулся, переглянувшись с Петровичем.

В разговор вмешалась Марго:

– Мальчики-зайчики, вы уж простите глупую женщину, но я чего-то недопоняла… Что нам делать-то нужно?

– Первое – искать сердечник. Как – я уже сказал. Через людей, через энейцев – всех, кто мог иметь отношение к эксперименту. Студент, тебе разве нечего предложить? Ты здесь жил все это время. Неужели никого не знаешь?

– Да, не знаю! – с досадой процедил Эдик. – Веришь? Ходить надо, спрашивать. А это подозрительно. Темные и так на меня косо смотрят – из-за вас. Не знаю я никого!

– Я знаю, – негромко проговорил Петрович.

– Что? – удивленно посмотрел на него Влад.

– Я знаю такого человека. Здесь встретил, в трактире. Он сказал, что этот город создавал. И про установку он тоже говорил.

– Что за человек, как зовут?

– Да не помню. Какая-то дурацкая кличка у него, на «блядин сын» похожа. Я ему налил пару стаканчиков, он и выложил…

– Ха, если стаканчик налить, – усмехнулся студент, – то любой выложит, а если пять стаканчиков…

– Да нет же, – с досадой поморщился Петрович. – Дело он говорил. Не врал. Он тут с самого начала был. Видел то же, что и мы видели. Я сначала было не поверил, а потом…

– И где его искать?

– Да все там же. Он в трактире дни и ночи отирается, угощателей ждет.

Влад встал, с грохотом отодвинув стул.

– Пошли!

* * *

Настоятель Ягло поднялся на холм к радиостанции, когда уже стемнело. Терпеливо подождал, пока радист поймает сигнал и установит зеркало, затем отослал его вниз.

Неподалеку маячили в сумерках только два вооруженных охранника.

Ягло неловко устроился на шатком стуле, откинул капюшон, поправил химический фонарь. Наконец, посмотрел в зеркало.

С той стороны на него хмуро смотрел Верховный Магистр Чебрен. Какое-то время они просто разглядывали друг друга.

– Постарели мы, брат, а? – проговорил наконец Ягло.

Чебрен лишь качнул головой в ответ.

– Ну… ждешь моего покаяния? – сказал он.

– Нет, зачем. Ты уже каешься. А я в своей правоте был уверен всегда. Без ваших признаний и покаяний. Страшно другое. Слишком поздно вы про меня вспомнили. И люди погибли, и власть потеряна.

– Мы можем ее вернуть, – сказал Чебрен, впрочем, без особой уверенности. – Давай к делу.

– Давай, только нас могут слушать…

– Разумеется.

Оба магистра кивнули друг другу, как хорошо понимающие друг друга люди. Дальнейший разговор они вели на тайном языке Академии – том, на котором составлялись секретные отчеты об исследованиях. Понимать этот язык мог лишь тот, кто специально учился этому.