Не успел Мефодий прикоснуться к ленте, а табыла уже у него на глазах, бесцеремонно врезавшись узлом в затылок. Лента былане просто непрозрачной. Она буквально зачеркивала само понятие «свет». Мефодийдаже не знал, где находится окно. Он понял вдруг, что не сможет сорвать ее,пока этого не пожелает Арей.

– Браво, синьор помидор! Рад, что лентеты понравился. А еще лучше, что ты не знаешь ее истории. Поверь, что на всякоговчерашнего лопухоида она, история то бишь, действует удручающе. Но «меньшезнаешь, лучше работаешь ложкой», как любила порой говорить одна моя знакомаяотравительница, – услышал он голос Арея.

Мефодий коснулся пальцами ленты. Она быласкользкой как змеиная кожа. Он попытался оттянуть ее, дернул: бесполезно.

– Не паникуй! – приказалАрей. – Во всяком случае, теперь глаза тебе не помешают. В таких вещахони, поверь, лишние. А сейчас делай то, что я тебе скажу. Пусть твое сознаниестанет пустым. Представь, что ты стоишь перед спокойным, зеркальным прудом ивидишь все вещи отраженными.

Мефодий честно попытался представить себепруд. Черная вода, кувшинки, лягушки в камышах.

– А вот лягушек я не просил! Это чистаясамодеятельность. Ну да ладно, если тебе так проще. А теперь скажи: что я держусейчас в руке?

– Не знаю! – сказал Мефодий.

– Думай!

– Карандаш, нет? Тогда кожаная папка?Пепельница? – безнадежно спросил Мефодий.

– Ты пытаешься вспомнить, что лежало уменя на столе. Это не тот путь. Смотри на воду! Сосредоточься! Ну!.. В тебе этоесть, или я не требовал бы невозможного! И не пытайся подглядеть. Поверь – этобесполезно.

Мефодий всмотрелся в черную воду воображаемогопруда. Он всматривался и ничего не видел. Лишь лента вгрызалась ему в глаза.

– Не напрягайся! Никаких лишних усилий.Просто смотри, и все! Видишь? – сердито спросил Арей.

– Нет.

– Арей, ты его запугал. Как наш малышможет расслабиться, когда ты чуть не прибил его своим дурацким светильником?Можно, я загадаю? Меф, сколько пальцев я показываю? – крикнула Улита,заглядывая из приемной.

– Один средний, – даже необорачиваясь, уныло сказал Меф.

– Вот видишь! Правильно, один. Но как тыдогадался? – восторжествовала ведьмочка.

– Ты только его и показываешь. Догадатьсянесложно. Марш к своим почтовым джиннам! – буркнул Мефодий.

Арей хмыкнул.

– Ого, процесс пошел! Мальчик уже хамитчужим секретаршам! Базовая магия как у дохлой лошади, но сколько апломба!.. Атеперь думай, Меф, или я ради разнообразия начну стрелять в тебя из боевогоарбалета! Поверь, это здорово прочищает мозги расслабившимся стражам, –пригрозил он.

– Не надо. Я хороший. У меня наарбалетные стрелы аллергия, – сказал Мефодий.

– Тогда отвечай!

– Пепельница… ой… я говорил… Чернильница?Кинжал? Печать?

– Улита, арбалет! – холодно приказалАрей. – И натяни тетиву получше… Если синьор помидор не хочет тренироватьинтуицию, будем тренировать его умение держать удар.

– Блин… Мало меня светильникомглушили… – сказал Мефодий. Он вдруг очень ясно увидел, как короткаяарбалетная стрела-болт выходит у него из спины.

– Я жду! – поторопил Арей.

Мефодий не пытался уже увидеть никакого пруда.Ему стало вдруг плевать на кувшинки и черную воду. Зато он внезапно понял, чтолента, стягивающая ему глаза, имеет свои изьяны. Как раз в районе правого глазаМефодия плотная ткань разошлась, и туда пробивался свет. Он попыталсясфокусироваться на этом крошечном пятнышке света. У него долго ничего неполучалось, а потом он все же понял, что при большом старании может что-тоувидеть. Нечетко, расплывчато, но может…

– У вас ничего нет в руках. Вы простогладите пальцами свой шрам, – не слишком уверенно сказал Мефодий.

Арей быстро вскинул голову:

– А вот это уже в точку! А что я делаютеперь?

– Вы дотронулись до усов… Теперь пальцыкоснулись лба… А вот сейчас у вас точно кинжал в руке… Нет, его ножны…

– Как ты догадался?

– Ну… Сам не знаю…

– Говори правду!

– Я подсмотрел. Лента дырявая, –сознался Мефодий.

– В самом деле? Где же? – свнезапным любопытством спросил Арей.

– На правом глазу, чуть снизу! Сместитьее, чтоб было не видно?

– Не стоит. Лента идеальна. Поверь, ее непроткнуть ни одной иглой в этом мире и не разрезать никакими ножницами. Простотвое сознание пробило брешь именно здесь, и правый интуитивный глаз проклюнулсяу тебя раньше левого. Разумеется, я предпочел бы левый, но и это неплохо.Продолжим! Что я делаю теперь?

– Вращаете на пальце пряжку плаща.

– А как она выглядит? Опиши ее подробнее,в мельчайших деталях! Какой на ней узор?

– Я не вижу… Слишком мелко.

– Старайся! Размер имеет значение толькопри выборе арбузов.

– Похожа на ракушку… Мелкая вязь… –сказал Мефодий и вдруг ощутил, что у левого глаза в ленте тоже появилоськрошечное отверстие. Теперь он видел обоими глазами, причем одним лучше, чемдругим.

Мало-помалу Мефодий различал Арея всеотчетливее. Казалось, дыры в повязке, постепенно расширяются, а сама повязкарасползается. Теперь Мефодий видел не только то, что происходило перед ним, нои то, что было за стеной. Он даже сумел различить Улиту, которая сидела засекретарским столом и, как патроны из обоймы, выщелкивала из коробки шоколадныеконфеты.

– Не отвлекайся! Что я делаютеперь? – строго сказал Арей, откуда-то знавший все, что происходит.

– Вы дотронулись до своего дарха!

– Дотронулся? Ты уверен?

– А, нет! Играете им… Теперь раскачиваетеза цепочку.

– Отлично, Меф, отлично! Да только ты ошибся!

– Как это? Нет, вы играете с дархом!Точно! – Мефодий даже обиделся.

– А я говорю тебе, что ты ошибся! Тывидишь все сейчас в голубоватой дымке, не так ли?

– Э-э, ну да!

– Так вот: я не дотронулся до дарха. Ялишь собирался сделать это. Вот теперь у тебя действительно что-то начинаетпроклевываться. Это и есть предвидение! Поначалу же это было только интуитивноезрение… Еще одна попытка?