— Ты должен извлечь то, что в нее посеял. Вот тебе нож,приступай немедленно, если не хочешь испытать его на себе.

Удрученный малый тем не менее сделал все, что я велела;каждый удар кинжала извергал из меня приступ оргазма, и я успокоилась толькотогда, когда все тело бедняжки превратилось в сплошную кровавую рану и когдаопустели мои семенники.

Когда все закончилось, мы с Браски отправились вопочивальню: распутник пожелал, чтобы я провела с ним остаток ночи.

— У вас удивительно твердый характер, — сказал он,когда мы остались одни, — мне очень нравятся жестокие женщины, и я уверен,что ни одна из них не сравнится с вами.

— Княгиня Боргезе превосходит меня, вашепреосвященство, — скромно отвечала я.

— Отнюдь, — возразил папа. — Она постояннотерзается угрызениями совести. Через неделю, — продолжал он, — я даюобещанный вам обед, на нем будет присутствовать княгиня и оба вашихприятеля-кардинала. Поверьте, я говорю со всей искренностью, дорогая, чтонадеюсь совершить вместе с вами ужасы, которые превзойдут сегодняшние наширазвлечения.

— О, я уже предвкушаю наслаждение, — вежливозаметила я, решив про себя, что вожделенная кража будет совершена мною вследующий визит в Ватикан.

В это время Браски, усердно смазывавший свою промежностькаким-то ароматным составом, предложил мне вернуться к удовольствиям.

— Боюсь, что не смогу содомировать вас, — прибавилон, — но вы можете делать со мной, что захотите…

Я оседлала его грудь, прижалась задним проходом к его губам,и этот великий плут и мошенник — а другого слова я для него не нахожу — сбросилсвое семя мне в рот, громогласно понося своего Бога почище любого атеиста.

Когда он заснул, меня охватило сильное искушениевоспользоваться моментом и обчистить его сокровищницу. Дорога была мне знакома— он показал мне ее сам, — и стража наверняка крепко спала. Однако этотплан мы задумали вместе с Олимпией, и я не хотела лишать ее удовольствия; крометого, надо было захватить с собой Элизу и Раймонду, ибо вчетвером мы моглиунести добычи гораздо больше.

Хорошо, что я сдержалась, так как Пий VI проспал недолго. Втот день должно было состояться заседание консистории[82], и яушла, оставив его святейшество обсуждать положение с христианской совестью вовсем мире и не забыв попросить прощения у своей совести за то, что недостаточнопреступлений взвалила на нее в ту ночь. Я уже говорила прежде и заявляю сейчас,что для души, привыкшей к злодейству, нет ничего хуже угрызений, и когдачеловек дошел до полной развращенности, с его стороны гораздо разумнее и дальшеследовать по дороге порока, нежели почивать на лаврах: новые деяния приносятновые удовольствия, между тем ничегонеделание доставляет только огорчения.

Горячая ванна смыла с меня все следы, которыми запятнал меняего святейшество, и я отправилась во дворец Боргезе рассказать подруге о своемуспехе в Ватикане.

Чтобы не докучать вам однообразными подробностями, я нестану описывать оргии, которым мы предавались в главном католическом соборе,чаще всего в Сикстинской Капелле. Расскажу лишь об одном празднестве, накотором присутствовали более четырехсот предметов обоего пола. Тридцатьдевственниц в возрасте от семи до четырнадцати, одна прекраснее другой, былиизнасилованы и истреблены самым зверским образом; та же участь постигла сорокмальчиков. Альбани, Бернис и папа содомировали друг друга, пьянея от вина и отмерзостей, убивали и истязали и к концу вечера купались в крови и в собственнойсперме; мы улучили момент и вчетвером — Олимпия, Элиза, Раймонда и я —выскользнули за дверь и преспокойненько ограбили сокровищницу. Мы вынеслиоттуда двадцать тысяч цехинов, которые Сбригани, поджидавший неподалеку снесколькими верными людьми, отвез прямо в дом княгини, где на следующий день мыподелили добычу. Браски не заметил кражу, а может быть, счел нужным притвориться,что не заметил ее. Больше с его святейшеством я не виделась; мне кажется, онпочувствовал, что мои визиты в Ватикан стоят ему больше, чем он мог себепозволить. Ввиду этих обстоятельств я не видела причин дальше оставаться в Римеи решила покинуть вечный город. Олимпия очень расстроилась узнав об этом, норешение мое было бесповоротно, и в начале зимы я отправилась в Неаполь с пачкойрекомендательных писем, адресованных королевскому семейству, княгинеФранкавилле и другим грандам и грандессам Неаполя. Свои сбережения я оставилана хранение римским банкирам.

Мы путешествовали в роскошном экипаже. Нас было четверо —Сбригани, две мои наперсницы, или, если хотите, служанки, и я. Экипажсопровождали четверо верховых лакеев. Между селениями Фонди и Минтурино, гдедорога пролегает по берегу Гаэтанского залива, в пятнадцати лье от Неаполя, воблаке пыли появились десять всадников. Держа в руках пистолеты, они предложилинам свернуть с дороги и проехать немного в сторону для беседы с капитаномБризатеста, который, по их словам, будет очень огорчен, если столь благородныепутешественники не нанесут ему визит. Мы без труда поняли смысл этих слов и,быстро оценив соотношение сил, которое было явно не в нашу пользу, сочли заблаго капитулировать.

— Дружище, — обратился Сбригани к офицеру, —я слышал, что мошенники и разбойники всегда ладят друг с другом; вы промышляетеодним способом, мы — другим, но у нас общие цели.

— Вот это вы и расскажете капитану, — ответиллейтенант, — я же просто выполняю приказ, тем более, что от этого зависитмоя жизнь. За мной, господа!

Всадники привязали наших лакеев к хвостам своих лошадей,офицер взобрался к нам в экипаж, его люди сели на козлы, и мы тронулись в путь.Мы ехали целых пять часов, и за это время наш проводник рассказал о капитанеБризатеста, самом знаменитом разбойнике во всей Италии.

— У него под ружьем двенадцать сотен людей, —сообщил лейтенант, — и наши отряды бродят по папскому государству досамого Тренто на севере и до Калабрии на юге. Богатства Бризатесты огромны. Впрошлом году он побывал в Париже и женился там на красивой даме, которая теперьслужит украшением его дома.

— Послушайте, брат мой, — сказала ябандиту, — мне сдается, что не очень почетно быть украшением бандитскогодома.

— Прошу прощенья, — возразил тот, —обязанности госпожи шире, чем вы думаете: например, она перерезает глоткипленникам, и уверяю вас, прекрасно справляется с этим, так что вам будет весьмаприятно умереть от ее руки.

— Понятно, — заметила я, — значит, женщина,которую вы называете украшением дома, — это очень серьезная особа. Носкажите, дома ли сейчас капитан или мы будем иметь дело только с госпожой?

— Они оба дома. Бризатеста только что вернулся изэкспедиции в глубь Калабрии, которая стоила нам нескольких человек, но принесланемалую добычу. Поэтому наше вознаграждение устроилось; о, он очень добрыйчеловек, наш капитан, и очень справедливый к тому же. Всегда платит намсообразно своим средствам — иногда даже десять унций в день, если позволяетзаработок[83]. Но вот мы и приехали, — сказалофицер. — Жаль, что в темноте вам не видно, в каком красивом месте стоитэтот великолепный дом. Внизу под нами море, отсюда попасть в замок можно толькопешком, поэтому нам придется сойти. Будьте осторожны: тропинка очень крутая.