Почти на автомате.

– Ты ее убил?

– Нет. Но она бросила пекари и улетела. Что странно, не издав при этом ни звука.

– Все живые существа издают те или иные звуки, – заметил Орсон. – Крики радости или боли. Для того, чтобы предупреждать своих соплеменников. Это универсальная система, выработанная эволюцией.

– Это внеземные существа, – сказал Камохин.

– Ну и что с того? – пожал плечами биолог. – Законы эволюции универсальны, как законы механики или теория относительности. Зонтичники тоже общаются между собой. Только, по всей видимости, в звуковом диапазоне, которое наше ухо не воспринимает.

– Телепатически! – щелкнул пальцами Осипов. – Зонтичники телепаты! Они из мира, где звук не важен, потому что в ходе эволюции у всех живых существ выработалась способность к телепатическому общению!

– Ну что за чушь ты несешь, Виктор? – неодобрительно поморщился Орсон. – Органы слуха необходимы высокоразвитым существам для того, чтобы ориентироваться. Так же, как зрение, обоняние и осязание. У кого-то лучше развиты одни органы чувств, у кого-то – другие, но все они жизненно необходимы. Представь себя глухим телепатом… Ну и как оно?

Осипов смущенно улыбнулся и почесал пальцем висок.

– Мы ужинать будем или как? – снова указал на пекари ножом Брейгель. – Я что, зря тащил эту свинью?

– Этим займусь я! – вскинул руку Орсон.

– Ты уверен? – с сомнением прищурился Брейгель.

– Как зонтичник атаковал пекари? – англичанин достал свой нож.

Он выбрал его в арсенальной комнате Центра, куда получил доступ после включения в квест-группу. С широким лезвием, вдоль обуха которого тянулся глубокий дол, и удобной костяной рукояткой с выжженным клеймом изготовителя – заглавной буквой «М».

– Я же говорю, так же, как обезьяну. Неожиданно упал сверху, схватил за голову и потащил вверх.

– Пекари – не обезьянка. Он что, даже не пытался сопротивляться?

– Почему? Дергал задними ногами… – А потом?

– Потом они вдруг обвисли.

– До того, как ты выстрелил?

– Да. Тварь схватила пекари и приподняла. Зверь принялся отчаянно дергать ногами… Я даже подумал, что он может вырваться и убежать… И вдруг он обвис… За секунду до выстрела. – Фламандец задумался. – Все вместе это заняло не более двадцати секунд.

– Когда ты подошел, пекари был уже мертв?

– Он умирал. По телу еще пробегали судороги, но глаза уже закатились, взгляд начал мутнеть… Мне не пришлось его добивать.

Орсон многозначительно кивнул – мол, я так и предполагал, – и удобнее перехватил рукоятку ножа.

– И что все это значит, Док? – спросил Камохин.

– На шее пекари всего четыре раны, – биолог острием ножа указал на две раны с той стороны туши зверя, которая была обращена к зрителям. – Причем ни одна из них не могла стать причиной почти мгновенной смерти. Скорее всего, это что-то вроде захватов, которые помогают зонтичнику удерживать жертву. – Брейгель выставил по среднему и указательному пальцу на каждой руке и свел их вместе. – Вот так. Подцепил и потащил. Однако жертва, естественно, начнет сопротивляться, что может доставить охотнику массу неприятностей. Особенно в полете. Следовательно, охотник должен иметь в своем арсенале способ обездвижить жертву. Причем сделать это нужно очень быстро. – Англичанин указал острием ножа сначала на Камохина, затем на Брейгеля. – Какие будут соображения?

– Яд? – предположил Камохин.

– В точку! – как дирижерской палочкой, взмахнул ножом биолог. – Быстродействующий и очень смертоносный яд! Жертвами которого рискуем стать и мы с вами, отведав мяса этого замечательного пекари!

Лицо Брейгеля обиженно вытянулось. Да и Камохин с Осиповым, тоже уже настроившиеся на жаркое, совсем не обрадовались такой новости.

– То есть ты, Док, предлагаешь на всякий случай этого кабанчика не есть? – уточнил для верности Осипов.

– Я предлагаю дать мне время во всем разобраться. Мне нужно место у костра и хороший фонарь.

– Швейцарский нож? – Камохин протянул биологу красный складной нож, с которым никогда не расставался.

– Благодарю, но на этот раз я обойдусь своим.

Орсон ухватил кабанчика за задние ноги и подтащил поближе к костру. Взяв фонарик, он посветил мертвому зверю на голову, оттянул ему веки, затем приоткрыл пасть пекари, вытащил язык и под конец потрогал пятачок.

– Со всей определенностью могу сказать, что этот яд не вызывает удушье или остановку сердца. А именно такие яды наиболее распространены среди земных ядовитых рептилий. Кроме того, яд не вызывает паралича, – биолог приподнял переднюю ногу пекари и отпустил ее. Нога свободно упала. – Мышцы жертвы не напряжены.

– Значит, мы можем его съесть? – с надеждой спросил Брейгель.

– Все гораздо хуже, чем я думал, – удрученно покачал головой Орсон. – Те типы ядов, о которых я подумал вначале, как правило, полностью разрушаются при термической обработке. Поэтому использовать в пищу мясо погибшего от них зверя не опасно. Но зонтичник, похоже, использовал какой-то иной тип яда.

– Понятно, – вздохнул фламандец и потянулся за плодами саподильи.

Есть консервы из армейского пайка, когда рядом с костром лежит тушка свиньи, совсем не хотелось.

Орсон передал фонарик Камохину, показал, куда нужно светить, и принялся препарировать пекари. Начал он с того места, где имелись раны от крючьев, используемых зотничниками в качестве захватов. Сначала он надрезал шкуру зверя и развел края в стороны. Затем начал слой за слоем срезать мышечные волокна.

– Oh, and nothing itself! – воскликнул он вдруг.

Причем не мысленно, а вслух.

– Что, совсем плохо? – спросил Брейгель.

Естественно, предполагал он при этом самое худшее – то, что Док окончательно и бесповоротно удостоверился в том, что мясо пекари абсолютно несъедобно.

Вместо ответа Орсон пальцами, перемазанными кровью, схватил за запястье руку Камохина, держащую фонарь, и дернул ее вниз. Установив таким образом фонарь в требуемое положение, биолог вновь принялся кромсать ножом шею пекари.

Брейгель обреченно посмотрел на Осипова:

– Пора доставать консервы?

Ученый сделал успокаивающий жест рукой. Ему казалось, что не все еще потеряно.

Брейгель тяжело вздохнул и разрезал пополам еще один похожий на картошку плод саподильи.

Орсон воткнул нож под лопатку пекари, откинулся назад и вытер окровавленные руки о траву.

Все, замерев, ждали его вердикта.

– Я даже предположить такое не мог! – выдохнул наконец англичанин. – Эта тварь свернула пекари шею и раздавила трахею! Представляете, какой чудовищной силой она обладает?