– Кто это – вы?

– Военные. Считаете, что ежели у вас в руках оружие, так, значит, вы круче всех! Весь мир у вас в кармане, и все вам дозволено. – Глядя в темноту через прибор ночного видения, англичанин мечтательно скрестил ноги и закинул руки за голову.

– У тебя несколько утрированное представление о военных, Док, – заметил Брейгель.

– Скорее, обобщенное, – уточнил англичанин. – Вот, к примеру, у меня тоже есть автомат, так почему же я из него не стреляю?

– Потому что знаешь, что все равно промахнешься.

– Я хорошо научился стрелять.

– Не спорю. Но быстро движущиеся мишени все равно остаются твоим слабым местом.

– Нет, дело вовсе не в этом. Я знаю, что для того, чтобы убить зверя, нужно поразить его жизненно важные органы или нервные центры. Мы ничего не знаем об анатомии зонтичников. Следовательно, стрелять в них не имеет смысла.

Осипов выполз из-под тента, волоча за собой сумку с вещами, автомат и спальник.

Вжик! Вжик! Вжик!

Три черные тени крест-накрест пронеслись над костром.

Вжавшись в землю, Осипов накинул на голову спальник.

– Все в порядке, Док-Вик, – ободряюще похлопал его по плечу Брейгель.

Осипов высунул нос из-под спальника:

– С чего бы вдруг?

– Не знаю, – пожал плечами Брейгель и улыбнулся. – Нас пока еще не съели.

– Ночь еще только началась, – обнадежил их Орсон. – А эти твари, похоже, предпочитают охотиться ночью, – он вновь поднес к глазам прибор ночного видения. – Во всяком случае, разлетаться они не собираются!

– Их что-то привлекает.

– Может быть, огонь?

– Или блестящий тент.

– Точно!

Осипов подполз к тенту, сдернул угол с колышка и принялся быстро стягивать его, сминая в комок, под себя.

Чуть приподняв голову, Орсон понаблюдал за действиями Осипова и насмешливо хмыкнул:

– Ты видел у этих тварей глаза?

Снова два зонтичника с разных сторон ринулись на костер.

Мысленно согласовав свои действия – времени для этого, как оказалось, требовалось значительно меньше, чем если бы пришлось договариваться на словах, – Камохин и Брейгель одновременно направили стволы своих автоматов на одну и ту же тварь и открыли огонь. Зонтичник нервно дернулся. Завалился набок и, резко взмахнув крыльями, попытался уйти в тень.

Несколькими привычными движениями – быстро, четко, ничего лишнего – Брейгель выдернул из автомат пустой магазин, кинул его на землю и вставил на его место новый. Рискуя оказаться атакованным другой хищной тварью, фламандец встал на одно колено и уже прицельно продолжил расстреливать все сильнее заваливающегося набок зонтичника.

– Ложись!

Брейгель упал на траву.

Над головой у него хлопнули темные крылья. И пытавшийся атаковать стрелка зонтичник скрылся во тьме.

– Прикрой меня!

Перезарядив автомат, Камохин кинулся вслед за мерзкой тварью, изрешеченной пулями. Взлететь она уже не могла, но, судорожно взмахивая изодранными крыльями, все еще пыталась скрыться во тьме. Ценой неимоверных усилий поднимаясь на два-три метра, она тут же снова падала.

– Держи! – Орсон кинул Брейгелю прибор ночного видения.

Фламандец быстро надел его, подстроил резкость, лег на живот и взял автомат на изготовку. Как ни странно, зонтичники не пытались атаковать стоящего почти в полный рост стрелка. Быть может, их действительно привлекал огонь костра?

Отбежав на несколько шагов от огня, Камохин лучом подствольного фонарика нашарил во тьме раненого зонтичника. Поймав тварь на прицел, он надавил на спусковой крючок. Зонтичник задергался, судорожно захлопал крыльями, под конец перевернулся в воздухе и шлепнулся-таки на землю. Но и это было еще не все. Распорки, на которых были растянуты кожистые перепонки, продолжали хаотично дергаться. Агонизирующая тварь была похожа на сорванную штормовым ветром палатку, запутавшуюся в кустах.

Камохин в очередной раз перезарядил автомат и выпустил обойму в вымяобразный вырост в центре черного плаща. Распорки дернулись в последний раз, и сломанные крылья наконец-то опали на землю.

Камохин присел на корточки и даже голову в плечи втянул.

– Я прикончил эту тварь.

– Поздравляю.

– Тащи ее сюда! – Орсон уже чувствовал возбуждение при одной только мысли о том, что скоро ему представится возможность поковыряться ножом в том, чего никто прежде даже не видел.

Камохин ткнул стволом автомата развороченную пулями плоть в центре кожистых крыльев. Чтобы убедиться, что зонтичник действительно сдох, а не притворяется и не впал в кому, из которой в любую минуту может выпасть. Что было бы весьма некстати. Поскольку тварь, которую им удалось-таки подстрелить, на самом деле была немаленькая. Размах ее кожистых крыльев на глаз составлял не менее шести метров.

Осторожно повернув голову, Камохин посмотрел в сторону костра.

Два черных комка упали едва не в самый огонь. Но, вовремя раскинув крылья, разлетелись в разные стороны.

Камохин встал на ноги, взял автомат в левую руку, правой ухватился за одну из распорок, на которой были растянуты кожистые крылья зонтичника и, стараясь пригибаться как можно ниже, потащил мертвую тварь в лагерь.

– Все в порядке, Игорь, – приговаривал мысленно Брейгель. – Я за тобой присматриваю.

Конечно, приятно был осознавать, что ты не один в ночной темноте и кто-то за тобой присматривает. Однако мысли о том, что десятки тварей кружатся сейчас над тобой, прикидывая, как бы половчее свернуть тебе шею, портили все настроение. Но ведь и бросить мертвого зонтичника в лесу тоже было нельзя. К утру бы от него уже ничего не осталось. Обитатели джунглей, как известно даже детям из книжки «Маугли», падки на халявную жрачку.

– Будь осторожен, когда приблизишься к костру, – предупредил Брейгель. – Мы тут решили, что зонтичники реагируют на свет.

– Или на тепло, – вставил Орсон. – Скорее даже второй вариант.

– Понял.

Тварь была не только тяжелой, но еще и цеплялась за все подряд своими торчащими во все стороны распорками.

– Точно я смогу сказать, как они ориентируются, после того, как проведу вскрытие, – заверил всех Орсон.

– А нам это надо? – спросил Брейгель, – Что? – не понял биолог.

– Знать, как они ориентируются.

– А ты знаешь, сколько еще дней и ночей мы проведем в этой сельве?

Тут уж Брейгелю крыть был нечем. Ему, конечно же, хотелось думать и даже верить в то, что завтра они выйдут к реке, свяжут плот и к вечеру выберутся из двадцать седьмой Гватемальской зоны. После чего вызовут группу эвакуации и отправятся дожидаться ее в ближайшую гостиницу, номера в которой будут уже для них заказаны. Но, как реалист, фламандец понимал, что в зоне ни в чем нельзя быть уверенным. Даже в том, что у тебя пять пальцев на руке. Потому что их вдруг может стать меньше. Или больше. И ведь это еще не самое страшное. Подлинный кошмар заключается в том, что невозможно понять, какой вариант предпочтительнее.