никуда не надо спешить, я просыпаюсь чуть раньше, но не открываю глаза. Нет. Я стараюсь почувствовать ее.

Как она спит? С улыбкой? Спокойно? Или она очень серьезна? И что ей в таком случае снится?

Да, да, это по-прежнему моё любимое занятие. Несмотря на то, что мы женаты уже больше года. И я думаю, что даже через десять лет я так же буду любить это.

Открываю глаза, и встречаюсь с её взглядом. Она улыбается, проводит маленьким пальчиком по моему подбородку, на котором еще остались шрамы, и щетина еще сильнее отросла за ночь.

- Смотришь?

- Чувствую.

- И когда ты понял, что я не сплю?

- Ну…Ты меня уже минуты три разглядываешь.

- Как ты понимаешь это?

- Я это чувствую, сладкая. Ты дышишь по-другому.

- Опять соплю как ежик?

- Ежики пыхтят. А ты… ты просто перестаешь дышать. Замираешь. И сердце стучит.

Двигаюсь ближе, захватывая ее в сладкий плен. И тут же целую, не давая опомниться, глубоко и жадно…

- Илик… дети…

- Дети сегодня с няней, подождут…

- Но… мы же идем в гости к Тамерлану?

- Тамерлан тоже подождет. Я почему-то уверен, что он не собирается сегодня вставать рано.

Двигаюсь, чуть приподнимая моего Воробушка, так, чтобы она оказалась на мне. Морщусь, потому что ее ночная рубашка мне дико мешает.

- Илик…

- Т-с-с… Это моё время. Не спорь. Я… я тоже нуждаюсь в тебе. Больше, чем дети, братья, племянники, бабушки, дедушки, и все остальные!

Провожу носом по ее волосам! Это аромат!

- Такая вкусная…

- Как средство для мытья посуды? – чувствую улыбку на её губах.

- То есть ты реально тогда поверила в то, что мажоры моют посуду?

- Ах ты…- ловлю маленькую ладошку, прижимаю к губам. Она вся крохотная. Малышка моя. Даже сейчас, полгода прошло после родов, она немножко округлилась, и все переживает, что поправилась, но я не замечаю ничего лишнего. Всё моё, любимое и родное.

Она так же переживала, когда я отправился с ней на роды, хотя я в курсе, что она рожала Ника и с ней был Слава…

- Ты не понимаешь, это…

- Воробушек, ты еще скажи – это другое! Ты моя женщина, моя жена, ты готовишься стать матерью моего ребенка, и я должен быть рядом!

- Я понимаю, но… я ведь люблю тебя!

- И что? Боишься, что я в обморок упаду?

К своему стыду, скажу – чуть не упал! Реально мне тайно от Нади нашатырь добрая акушерка пихнула. Когда увидела, что мне совсем хреново…

А хреново мне было потому, что я видел, как плохо моей девочке! Она старалась скрывать боль, до какого-то момента. Но я же видел…

- Глупый, ну это ведь нормально! И эта боль она… она забывается почти сразу. Когда видишь малыша… И…

- И что?

- И счастливые глаза отца ребенка…

Я держал крохотную девочку и плакал. Помнил о том, что мужчины не плачут, меня так брат воспитывал, но…

- Ильяс, слушай, я просто был глупым. Когда твоя женщина дарит тебе такой подарок – не грех и поплакать. – Тамерлан улыбался, и я понимал – уж он-то знает, о чем говорит! У них с Зоей на двоих уже пятеро. Сандро, Света, Коста, Надюша, и маленький Тамерлан.

Зоя настояла на том, что их младшего будут звать так же, как отца.

А мы…

- Я хочу назвать дочку Зоей, Илик, ты ведь не против? – она говорит это, наверное, за несколько дней до родов. Мы еще не знаем, кто у нас родится, сознательно не спрашивали. Но оба уверены, что будет маленькая принцесса.

Я – потому что в этом уверена Надя, она – потому что знает, как мне хочется дочурку…

- Как я могу быть против, родная… Ты… - обнимаю ее, поддерживая такой большой животик, каждый раз поражаюсь, как выдерживает такую нагрузку ее хрупкое тело. - Спасибо тебе, любимая, спасибо!

Целую нежно, стараясь быть очень осторожным, но как удержаться, когда она вся такая… А мой Воробушек хитровато улыбается, спуская мою руку ниже, и ниже.

- Малышка…Ты уверена?

- Более чем! И доктор мне сказала, что это обязательно нужен контакт.

- Контакт?

- Именно! – улыбка ее становится еще шире, и…

И я раньше даже не думал о том, что это будет вот так. Что происходящее между двумя людьми окажется настолько невероятным. Когда кажется, что ты задыхаешься от невероятного счастья просто потому, что дышишь одним с ней воздухом. Смотришь в одном направлении. Просто знаешь, что она рядом.

А потом она рожает твоего ребенка, и ты несколько часов проводишь, кажется, между жизнью и смертью, не понимая, как ей удается все это вытерпеть, и тем более не понимая, как можно произвести на свет такое чудо!

А потом это чудо вдруг начинает плакать так горько, что кажется – всё, жизнь закончена, и ты готов убить всех просто потому, что не понимаешь, чем помочь, что сделать! А твоя женщина берет кроху и прикладывает к груди. И тебя снова сбивает с ног эта картина. Чувствуешь нечто необъяснимое. Причастность к великому чуду.

И это чудо растет, уже спит не в маленькой люльке, а в своей кроватке, улыбается, и тянет к тебе ручки, зная, что ты родной, любимый, что ты папа!

И ты можешь снова провести ночь с любимой женой, правда, приходится еще разочек подорваться, чтобы принести малышку к мамочке на кормление, а потом носить ее на руках, перед тем как уложить снова.

А любимая уже безмятежно спит, и ты понимаешь, каким надо быть занудой, чтобы разбудить её, и… Но чувствуешь, как ее рука сама тянется к тебе. И это такой кайф!

- Ильяс…

- Да, любимая… М-м-м… как сладко…

Провожу губами по коже, сцеловывая капельки влаги, ласкаю, стараясь зацепить самые нежные и чувствительные местечки, насладиться ее стонами, а потом соединиться в одно целое, стараясь сдерживаться, но зная, что все равно в какой-то момент сорвет башню, и ты полетишь куда-то выше, и выше.

Потом замедляюсь, зная, что нам обоим мало вот так, стремительно и резко. Нам хочется медленно, глубоко. Глаза в глаза. Губы в губы.

До судорог, до крика, до всхлипа…

- Маленькая моя, как же я тебя люблю… Мой Воробушек!

- И я люблю… люблю…

Так хочется поваляться подольше, кувыркаться вместе, забыть обо всем, только она и я!