Его ярость быстро испарилась, когда он проскользнул в ее спальню беззвучно, как лунный свет, льющийся в открытое окно. Он долго стоял и смотрел на нее. Ему нравилось то, как слегка приоткрылись ее полные губы, и то, как темные волосы шелковым узором лежали на ее спине. Ему нравились густые, коричневые, похожие на крылья брови на ее очаровательном лице. И ему нравилось то, как она поджала колени к груди. Черт побери, ему все в ней нравилось! То, как она обращалась с детьми. Ее улыбка, которая освещала темную комнату. Ее преданность брату. Ее сегодняшнее, опасное приключение, чтобы спасти подругу. То, как она нуждалась в нем, что говорило о необъяснимой власти, которой он никогда раньше не испытывал.

Она вызвала в нем инстинкт защитника, и он понимал больше, чем кто-либо, что Пейшенс нужен кто-то, кто присматривал бы за ней. И Брайс возложил на себя эту задачу. На всю жизнь. Он, едва касаясь, провел пальцем по ее нежной щеке и услышал, как она тихо застонала. Черт, он любит ее.

Он сбросил свой халат на пол, торопясь ощутить ее теплое тело рядом с собой, и забрался к ней в кровать. Она инстинктивно перекатилась к нему.

Когда он лег на спину, Пейшенс, сладко пахнущая и свежая, свернулась у него под боком. Несколько минут он смотрел в потолок. Хм-м-м, это может быть вызов. Один лишь аромат лаванды и мяты возбуждал его. Разумеется, это малая цена за наслаждение быть с женщиной, которую он любит. Он почувствовал, как ее рука скользнула по его груди, и подавил стон. Это оказалось труднее, чем он думал вначале.

Она была измучена и нуждалась в отдыхе после всего, что с ней произошло. Ее шелковые пряди между их соединенными телами дразнили его кожу и разжигали его чувства. На его лбу выступил пот. Если бы только она перестала двигаться, он смог бы совладать со своим желанием и заснуть.

Когда она уткнулась лицом в его грудь, он отвел ее спутанные волосы с лица и поцеловал ее в лоб. Ему хотелось признаться ей в любви, но придется подождать и использовать каждую возможность продемонстрировать ей это, когда она проснется. Брайс привлек ее к себе и вскоре погрузился в глубокий сон.

Капитан Киган Килкенен развалился на сиденье кареты, и ни рваная кожаная обивка, ни ухабистая дорога не мешали его сосредоточенности. Столько всего произошло за те две недели, что он был в море. Его корабль едва не потопили в Булони, поэтому они вернулись в гавань Уинчелси для ремонта. Его глаза злобно сузились. Кто-то знал об их планах, потому что французы уже их поджидали. Только Киган и адмирал Нельсон знали о миссии «Валианта».

Несколько человек погибли или были ранены во время артобстрела, «Валиант» едва смог доковылять до дома. Киган мрачно посмотрел на свою туго перебинтованную левую руку, потерявшую два пальца из-за взрыва ядра. Последнюю неделю он провел, поправляясь после нападения. В госпитале Святой Жозефины около Бристоля доктора занимались его ранами, так же как и другими ранеными членами его команды.

А еще Киган размышлял о предстоящей встрече с Лондрингемом завтра утром. Лондрингему будет тяжело узнать новости, которые он привез, но он будет рядом, чтобы поддержать друга.

Когда карету тряхнуло, он с удивлением почувствовал боль в отсутствующих пальцах. Он знал, что Колетт будет потрясена, увидев его, но больше не мог ждать встречи с ней. Он должен снова обнять ее. Киган наконец-то улыбнулся. Эта юная француженка определенно могла вить из мужчины веревки и делать его таким же твердым, как пушка, готовая выстрелить.

К тому времени, когда он прибыл на Чаринг-Кросс, наступила ночь. Графиня сняла небольшой домик, выкрашенный темной краской, с голубыми ставнями, незаметный на оживленной улице. Колетт написала ему адрес, но сказала, что они с графиней скоро уезжают во Францию.

Киган вышел из экипажа, заплатил кучеру и отпустил его. Чувствуя себя, как робкий юнец, впервые в жизни ухаживающий за своей милой, он взял шляпу в раненую руку, жалея, что не припас какой-нибудь подарочек для Колетт.

На его стук в парадную дверь появилась угрюмая тощая экономка, выглянувшая в щелку двери. Прежде чем он успел представиться, служанка сообщила ему раздраженным тоном, что у графини сейчас джентльмен с визитом, и предложила уйти.

Это заявление не взволновало Кигана, поскольку он интересовался не графиней, а ее горничной.

Он поспешно вставил ногу в приоткрытую дверь.

— Мадам, я здесь, чтобы увидеться с Колетт, горничной ее сиятельства.

Настороженные черные глаза недоверчиво моргнули, давая Кигану повод беспокоиться, пока она, наконец, не сжалилась над ним, увидев его перевязанную руку, и открыла дверь.

— Спасибо, что позволили мне войти. Я знаю, что уже довольно поздно, но мне надо срочно поговорить с Колетт. Она дома?

Экономка все еще подозрительно смотрела на него, затем повернулась и пошла по коридору. Ему показалось, что он услышал, как она пробормотала:

— Какая хозяйка, такая и служанка.

Простояв минут двадцать в холле, Киган решил осмотреться в съемном доме графини. Дверь справа от него открылась в небольшую приемную, которая, судя по ее пыльному содержимому и чехлам на мебели, редко использовалась. Шагая дальше по коридору, постепенно теряя терпение, он вошел в библиотеку. В лунном свете, струившемся серебряной рекой на пестрый восточный ковер через не задернутый шторами эркер, были видны книжные шкафы красного дерева, протянувшиеся от пола до потолка по всем четырем стенам. Считая, что лунный свет красив, но недостаточен, Киган зажег лампу, которую нашел на серванте.

Услышав шум, он обернулся и направился к Колетт, которая появилась на пороге, где свет из коридора очерчивал ее стройную фигуру. Только она могла воздействовать на него вот так. Он не мог сдержать желания поговорить с ней, он буквально пожирал ее взглядом.

Киган в три шага преодолел комнату и схватил ее за руки, готовый заключить в объятия. Но Колетт мягко высвободилась. Он не мог оторвать от нее глаз.

После того как она удобно расположилась на диване, единственном предмете мебели в комнате, на котором можно было сидеть, Колетт попросила Кигана закрыть двери, дав ему понять, что не рада его видеть. Все еще озадаченный, он повиновался. Это не та Колетт, которая писала ему, говорила, что любит его. Его раненая рука дрожала, когда он подошел к столику с напитками и налил себе стакан бренди. Она ранила его глубже, чем выстрел пушки.

Держа эмоции под контролем, он посмотрел на горничную. Одетая в изящное черное платье, она выглядела готовой к вечернему выезду. Боже, до чего же она красива. Несомненно, ее холодность вызвана его неожиданным появлением.

Колетт нарушила неловкое молчание.

— Я удивлена видеть вас. Я вас не ждала. Зачем вы здесь? — Ее голос был мягким и звучал приятно, как будто она разговаривала со своей портнихой, а не с любовником.

Киган оперся плечом о ближайшую стену, сожалея о поспешном решении увидеться с Колетт, когда он еще не полностью оправился от ран. Он смотрел на нее, совершенно сбитый с толку, пытаясь найти женщину, в которую когда-то влюбился.