– Это нормально, – сказала Лулу.

– Тебе легко говорить, – сказала Эмма. – Ты ничего не боишься. Ты встретилась лицом к лицу с мамой Одри, выпив пару стаканов. Ты прыгнула в бассейн, чтобы спасти тонущего. Ты позвонила мне, когда устала ждать объяснения причины, почему я отдалилась. Ты самая смелая девчонка из всех, что я знаю.

Лулу очень хотелось, чтобы это было так.

– Эмма, я в ужасе. Все время.

– Неправда.

– Правда. Я боюсь, что мы все не будем снова друзьями. Я боюсь, что все испортила. Боюсь, что все думают, будто я потаскушка, потому что я целуюсь с каждым встречным парнем. Боюсь, что мне больше никто не верит. Боюсь остаться одна. Я облажалась с тобой, с Одри, с Ло. Все плохо. Что, если я оттолкнула вас навсегда? А ведь именно ты сохраняла мир. Мы то и дело накидываемся друг на друга, а ты – раз, и снимаешь напряжение, как какой-нибудь милый щенок. Ладно, это была ужасная метафора, но… – Лулу сделала глубокий вдох. – Ты и есть клей, Эмма. Ты удерживаешь нас вместе.

Эмма помолчала.

– Я видела, как ты говоришь «нет».

Лулу засмеялась.

– Спасибо за эту каплю уверенности.

– Лулу, это другое, – сказала Эмма.

Лулу тоже знала, что это так. Перифраз, как напыщенно говорили в Сили Холл. Что значило ходить вокруг да около темы, когда не хочешь говорить напрямую.

– Что ты собираешься делать?

Эмма вздохнула.

– Что со мной будет, Лулу? Это ведь Техас.

– Не знаю. Но я знаю, что нельзя поддаваться страху. – Лулу сама поддавалась столько раз, что уже потеряла счет. Она понятия не имела, как следует совладать со страхом, но знала, что нужно научиться, что ей нужно смириться с ним, иначе она всегда будет бороться с самой собой.

– А ты что знаешь об этом? – спросила Эмма.

– Ничего. Или все. Я не знаю твоих страхов, но я знаю свои. Живи свою жизнь, Эмма. Если хочешь, мы можем устроить для тебя вечеринку и организовать парад. Или ты можешь жить свою жизнь так, как сама этого хочешь. Иногда уже одно это достаточно страшно.

– Это не так легко.

– Я знаю. До конца моей жизни люди будут думать, что я террорист, – попыталась объяснить Лулу. Эти два понятия не были взаимозаменяемыми, но она не могла говорить чужим языком о том, что знала сама.

– Только сумасшедшие люди, – возразила Эмма.

– Да, но эти люди кричат громче всех и могут быть жестокими. И я их боюсь. – Лулу никогда не признавалась в этом вслух. Это ее немного нервировало. Но потом она сделала глубокий вдох и почувствовала себя лучше, спокойнее. Страх не ушел, но постепенно становился более управляемым. Она была больше, чем ее страх. – Я не могу ходить и доказывать каждому встречному, что я американка. Это слишком выматывает. Я ведь и арабка тоже. Я болтаюсь где-то посередине. И у этого нет полного пакета, имени или группы поддержки. Просто это есть. Я не могу ничего изменить. И даже если бы могла, не стала бы. Я так думаю.

– Не стала бы?

– Нет. Я не стану своей. И иногда это хуже всего – знать, что я никогда не буду своей. Нигде не буду чувствовать себя комфортно, и никто не примет меня такой, какая я есть. Нет никакого свода правил, и мне приходится выкручиваться самой. Но это также означает, что я не обязана подчиняться ничьим правилам. Играй по своим правилам, Эмма. Тебе, может, будет больно, и люди все равно будут вести себя ужасно. Я не могу приказать тебе, когда и зачем рисковать своей безопасностью. Единственное, что я знаю, это то, что однажды тебе надо будет знать, на чьей ты стороне. Так ты хотя бы не пожалеешь, что играла только по своим правилам.

– Послушать тебя, это кажется таким простым. У тебя хорошо получается – говорить такое.

– У меня? У меня получается ужасно. – Желудок Лулу перевернулся так, что ей пришлось закрыть глаза и сделать глубокий вдох. – Я уже целую вечность собираюсь с духом, чтобы сказать тебе, что Дейн лапал меня на Хэллоуин, и поэтому я бросила тебя. Я была слишком потрясена, чтобы понимать, что происходит. А после он поиграл с Одри, чтобы отомстить мне за то, что я его отвергла. Если бы я, в конце концов, оставила его в покое, ничего этого не произошло бы. И мы бы сидели сейчас все вместе на обеде.

– Нет, – сказала Эмма, – это не так. Это не твоя вина.

– Я играла с огнем, – сказала Лулу. – Знаю, что играла.

– Я не стану позволять тебе жалеть себя, Лулу Саад. Мы должны дать ему отпор. Мы обе.

Лулу простонала.

– Как в этом дурацком фильме? Я пробовала так сделать, поэтому-то Одри и Ло со мной не разговаривают. Я пыталась задушить его. Ты давай отпор. Я посижу в своей комнате.

– Этот фильм не дурацкий. Сама знаешь, что нет. И если я правильно расслышала, ты не разговариваешь с Одри, а Ло не разговаривает с тобой. Я не буду выступать против Андерсона, если ты не выступишь со мной. Но нельзя толкать большие речи и потом ничего не делать.

– Ты не по адресу обратилась. Ничего не выйдет. А даже если получится, никакой план невозможен без Ло.

– Спасибо тебе за поддержку, – сказала Эмма.

Лулу вздохнула.

– Если только ты не умеешь подделывать подпись учителя, нам крышка. Только Ло умеет, насколько мне известно. Я перемолола в голове примерно шесть вариантов в воскресенье. Я не могу напасть на него открыто. У него есть социальное преимущество. Его единственное уязвимое место – табель посещаемости.

Лулу могла поклясться, что слышит, как Эмма улыбается. Но это было неважно, потому что всего через секунду ее подруга рассмеялась.

– Что? – спросила Лулу. – Что такое?

– У кого, по-твоему, Ло научилась подделывать подписи учителей? – спросила Эмма, и Лулу снова поняла, что не стоит недооценивать Эмму Уокер.

Она встала и порылась в своей школьной сумке. Внутри было великое множество различных предметов: ножницы, записки, резинки для волос, книги, папки, чеки от съеденных ею такос и выпитых молочных коктейлей, билеты в кино и парочка миниатюрных бутылок с шампунем, которые она стащила из отелей. Лулу хранила разнообразнейший хлам. Она говорила себе, что любит быть готовой к чему угодно, но знала, что это была просто отговорка. Она просто хранила разный мусор ее жизни безо всякой задней мысли.

Но это наконец сыграло ей на руку. Лулу нашла извещения о наказании, которые искала, – те самые, которые она стащила из администраторского офиса несколько недель назад, – и рассказала Эмме свой план.

План был таков: выиграть на формальности. У Дейна Андерсона было все: хорошая внешность, породистое происхождение и деньги. Но чего ему не хватало, так это хорошей посещаемости. Это было не самое слабое место для удара. Дейн относился к тем парням, которые хоть и не выглядят невинными овечками, но которым, тем не менее, легче прощают все шалости. Однако прогулы имеют свойство накапливаться. С процентами. Один пропущенный класс – еще ничего страшного. Десять пропущенных уроков, после четырех лет и без того плохой посещаемости, в последний семестр перед выпускным – вот с этим Лулу уже могла работать.