Гостей ждал поезд в Портсмут.

27 апреля, пятница.

Лондон,

вокзал «Виктория»

Когда Хрущев с Булганиным после короткой церемонии проводов на вокзале, где их встречали 10 дней назад, сели в пульмановский вагон поезда до Портсмута, им показалось, что истекшая декада была не десятидневкой вовсе, а продолжалась, по крайней мере, целый месяц.

Оба политика изрядно устали, хотели спать и отдохнуть хотя бы пару дней. Предстоящий обратный поход на крейсере «Орджоникидзе» в Балтийск давал им такую возможность уже через несколько часов. А спальный вагон производства американской железнодорожной корпорации, основанной небезызвестным Джорджем Пульманом, предоставлял шанс короткого, но хорошего отдыха в пути прямо сейчас.

Поэтому Хрущев с Булганиным сняли с себя пиджаки и обувь и благополучно улеглись на мягкие диваны. Через пару минут состав тронулся. Замелькали краснокирпичные домики вдоль дороги, столь дорогие памяти Никиты Сергеевича по молодым годам в его шахтерской Юзовке.

Набирая скорость, поезд быстро оставил позади и многолюдный лондонский вокзал «Виктория», и гостиницу «Клериджиз» с ее комфортом и уютом, и скучные министерские кабинеты для переговоров, и роскошные парадные залы для приемов, и все-все остальное, что стало теперь историей…

27 апреля, пятница.

Борт крейсера «Орджоникидзе»,

курс Портсмут — Балтийск

Накануне отплытия тяжелые водолазы закончили последний осмотр подводной части корпуса крейсера, не обнаружив на нем ничего подозрительного.

В последний день стоянки в Портсмуте офицеры крейсера разъехались с согласия командира корабля кто на экскурсии, кто в гости. Главмех Романов был приглашен на обед командующим базы английских подлодок. Контр-адмирал Котов стал гостем мэра Портсмута и его семьи. Принимали англичан и на борту крейсера.

Обратный путь до Балтийска Хрущев пребывал в приподнятом настроении. Его радовало весеннее солнце, легкая волна за бортом, уверенный ход могучего крейсера, бодрый вид морских офицеров, управлявших кораблем.

Прощай, Британия!

«Первый» еще не совсем отошел от перипетий только что закончившегося визита. Воспоминания наполняли его гордостью. Советский руководитель впервые побывал на Западе. Сумел показать себя и представить свою страну, как ему казалось, в лучшем свете. Так, во всяком случае, утверждала вся кремлевская рать, окружавшая в поездке Никиту Сергеевича. Так нравилось думать и ему самому.

По пути домой «Первый» пару раз выступал с импровизированными речами на баке перед матросами, беседовал с офицерами, шутил, фотографировался на память. Вникал в премудрости морской службы.

Увидев однажды, что палубу крейсера матросы по-прежнему драют допотопными швабрами, Никита Сергеевич искренне возмутился.

— Это как же так, ребята?! В какое время мы живем? В атомный век! А вы все палубу вручную убираете. Куда же это годится?!

К «Первому», почувствовав неладное, тут же подскочил один из его помощников.

— Подберите для крейсера современную уборочную машину, — распорядился Хрущев.

Не успел «Орджоникидзе» отдать швартовы в Балтийске, как из Москвы самолетом на крейсер была доставлена машина. Та, что используют в метро для уборки полов. Этот агрегат моряки, естественно, отправили обратно, вежливо объяснив, что данная машина непригодна для уборки в морских условиях. Офицеры еще долго шутили по этому поводу, вспоминая Никиту Сергеевича и поход в Англию.

27 апреля, пятница.

Лондон,

Адмиралтейский дом

Необходимость и актуальность второго за два дня совещания руководителей спецслужб в Адмиралтействе не вызывала никаких сомнений у его участников. Нужно было, что называется, «сверить часы» и согласовать дальнейшие действия. Иначе история с исчезновением Крэбба могла стоить карьеры самим участникам переговоров, не говоря уже о скандале, который грозил разразиться со дня на день.

На этот раз совещание проходило в другом, не менее «закрытом» помещении военно-морского ведомства. С юга к нему примыкал так называемый Адмиралтейский дом, служивший резиденцией первого лорда. Этот трехэтажный дом в тот день пустовал. Кроме того, он не имел собственного входа с Уайт-холла. Доступ в него был возможен только через Рипли-билдинг. Этим путем туда и вошли участники встречи, оставшись практически незамеченными.

Для участия в ней был приглашен капитан Сарелл, приятель коммандера Крэбба, видевшийся с ним накануне исчезновения подводника и хорошо знавший родных и близких «Бастера». Капитану было приказано ждать у дверей кабинета, где проходило заседание. Его должны были вызвать.

За круглым столом сидели те же трое, что и двое суток назад: Си, Ди-Эн-Ай и Ди-Джи.

Схема заплыва в материалах правительственного расследования исчезновения Крэбба

Заседание открыл начальник военно-морской разведки:

— Мы можем поздравить друг друга, господа, хотя бы с тем, что за истекшие после нашей последней встречи дни ничего драматического не произошло, — заявил, пытаясь приободрить собеседников, контр-адмирал Инглис.

— Пресса, к счастью, нас тоже пока не беспокоит, — согласился шеф МИ–6 генерал Синклер. — Да и русские не распространяются на эту тему. Сегодня они покидают Англию. Все, похоже, идет не так уж и плохо.

— Если не считать пропажи подводника, — заметил руководитель британской контрразведки сэр Дик Уайт. — Его поиски в непосредственной близости от русских кораблей как следует организовать не удалось. Мы не знаем, что с ним случилось. Тело не найдено. А значит, возможны любые сюрпризы в недалеком будущем.

— Не будем предполагать худшее, джентльмены, — предложил контр-адмирал. — Давайте надеяться на лучшее.

— Я не увлекаюсь иллюзиями, — недовольно заметил Дик Уайт. — Мне ближе суровый прагматизм.

— Что вас конкретно беспокоит? — спросил генерал Синклер.

— Хотя бы то, что все мы, как мне удалось недавно установить, нарушили распоряжение премьер-министра от 12 апреля.

— Какое распоряжение? — почти в унисон выговорили Синклер и Инглис.

— Давайте не будем лукавить, господа, — предложил Дик Уайт. — Мы ведь с вами сидим в одной лодке…

— Что вы имеете в виду? — спросил шефа контрразведки Джон Синклер.

— То, генерал, что вам прекрасно известно, — ответил Уайт. — Да и вам, контр-адмирал тоже. 8 апреля первый лорд Адмиралтейства направил сэру Энтони письмо с просьбой утвердить операцию «Кларет». 12 апреля премьер-министр дал категорическое «нет» на проведение любых разведывательных операций против русских во время их визита в Англию. Тем не менее операции «Кларет» по непонятной мне причине был дан зеленый свет. Почему?

— Мы не на суде, сэр, — резко заметил в ответ генерал.

— К чему сейчас эти разбирательства! — возмутился контр-адмирал. — Давайте лучше обсудим, что нам дальше делать. Я полагаю, продолжать молчать далее недопустимо. Необходимо сделать заявление для печати, ну, скажем, послезавтра — 29 апреля. Думаю, с этим заявлением лучше всего выступить представителю Адмиралтейства. В нем, как мне кажется, — и я об этом говорил на нашей недавней встрече — следует представить исчезновение Крэбба как несчастный случай во время испытаний подводного оборудования.

— Я согласен, — тут же отреагировал Синклер. — Здравая мысль.

— Шанс