А что насчет mañana? Чему, кому и где есть место в нем? Орион сжимает меня крепче в своих теплых объятиях, желая сохранить меня в своем сегодня. Но даже после того поцелуя, после того как он учтив ко мне сегодня, он все еще не может говорить о завтрашнем дне.

Я нахожу способ вернуться к действительности и сосредоточиться на своем празднике. Прячу тикающие часы и невозможности в цветочных вазах, заливая их фужерами шампанского с пузырьками. Внимательно смотрю на лица новых друзей и стараюсь их запомнить. Мы сможем переписываться, разговаривать по FaceTime, но мне нужны настоящие плоть, кровь и частички их сердец. Чтобы их хватило на как можно дольше.

Орион берет большую тарелку чипсов, снова подходит ко мне. Он разворачивает меня, пока Джулс и ее друзья из «Голдлайн» стоят в противоположном углу комнаты.

– Еще один сюрприз.

– Она будет петь?

Члены группы садятся на акустическую установку, состоящую из двух гитар, синтезатора и кахона. Джулс берет микрофон, настроенный на небольшую мощность для гостиницы.

– Где Лайла? – Она замечает меня в приглушенном свете и широко улыбается. – А, вот ты где. Итак, в честь твоего дня рождения и того, что ты чертовски хороша, я хотела представить этим вечером новую песню. Она называется «Свитеры». Не «Джемперы», потому что ты из Америки. Посвящается тебе. – Она посылает мне воздушный поцелуй, и в моих глазах уже стоят слезы.

Орион притягивает меня к себе, когда гитары выдают минорный аккорд. Реми записывает на видео, как Джулс запевает легким тоном вокалистки-автора песен. Мое сердце сжимается от красоты, с какой она переходит к припеву.

Свитеры на плечи,

Пледы для тепла,

Ты рисуешь звезды

Там, где я нарисовала черные дыры.

Твои угольки, мой пепел,

Ты – сахар в этих зыбучих песках.

Ты снова меня укрываешь,

Ты снова меня укрываешь.

Словно Джулс вынула все из меня – кирпичи и плиты из моего сердца – и положила это на музыку. Все эти недели она наблюдала и описывала мою жизнь в тексте песни.

Ориону приходится поддерживать меня, когда начинается бридж. Гитаристы улыбаются, встают со стульев. Леа, барабанщица, подмигивает, затем аккорды, бит, ритмический рисунок меняются: «Голдлайн» играет сальсу. Джулс поет то на английском, то на испанском в самом уникальном бридже, который я когда-либо слышала. Это звучание более чем уместно – великолепное сочетание, как кубинская выпечка, начиненная английскими фруктами.

– Что? – Я смотрю на Ориона и вижу его лицо, растянувшееся в улыбке. – Ты знал об этом?

Музыка играет дальше, возвращается в минорную тональность.

– Только то, что Джулс собиралась петь. Она просто великолепна! Латинские мотивы в середине звучат идеально. Неожиданно, но уместно. – Он целует меня в висок. – Как и ты.

Когда песня заканчивается, группа играет еще несколько акустических композиций, но Джулс оказывается в моих крепких объятиях.

– Ты невероятна, – говорю я ей. – Спасибо. Я этого никогда не забуду.

Она отстраняется.

– После того вечера на кухне, когда мы готовили и танцевали, у меня не было другого выбора. У меня были наметки текста, но я не могла сложить их воедино. Затем меня осенило. Может, дело было в коле и лайме. – Она смеется, но ее глаза застелены пеленой слез. – Можно мне приехать к тебе в гости в Майами? Я так сильно буду скучать по тебе, черт возьми.

Я киваю в ее голое плечо, когда мы снова обнимаемся.

– Приезжай поскорее, пожалуйста. Так быстро, как сможешь.

Затем, что вовсе не удивительно, все на вечеринке разбредаются. Наши спутники отходят. Вино, шампанское и сидр льются рекой, как и сахар в брикетах сливочного мороженого, которое Кейт приготовила вместо торта.

Другая неудивительная вещь состоит в том, что девчонки, сбросив туфли, устроились на ковре в углу, лежа на животе и скрестив ноги. Флора, милашка в коротком платье из кружев сливового цвета, лижет ложку своего мороженого и смеется, пока Джулс развлекает нас пародийными песнями и пошлыми шутками.

– Как думаешь, каково это? Оказаться в телеке? – спрашивает Карли из «Голдлайн».

– Жутко, – отвечаю я сквозь смех. – Но, надеюсь, мне будет не так страшно после того, как мы с сестрой проведем целую неделю в салонах. Брови, ногти и мелирование. – Моя вторая жизнь тычет меня в бок – я мчусь с Пилар в своем «Мини Купере», едва уклоняясь от штрафов за превышение скорости.

– О да, – соглашается Джулс. – Нужна целая деревня, чтобы выглядеть так, как мы. – Она поправляет волосы.

Мой взгляд прикован к Ориону; он раскинулся на другом конце зала со своими друзьями. Рядом с ними выстроились бутылки и рюмки. Его лицо растягивается в несвязной кособокой улыбке. Я усмехаюсь про себя – он мог быть на любой вечеринке после выпускного, о которых я слышала. Из-за алкоголя его конечности двигаются вяло, словно подвязаны на веревочки, как у марионетки.

Я возвращаюсь обратно к девчонкам: Леа, Джулс и Карли отошли в сторону, хихикая между глотками сидра и историй. Но Флора прислоняется спиной к обшитой панелями стене и смотрит на меня. Я придвигаюсь ближе.

– Я все равно продолжу. Буду печь, как ты меня научила, – говорит Флора.

Я тереблю свой браслет. Единственные цветы, которые я хочу забрать домой.

– Твоя семья будет рада. – Я встречаюсь с ней взглядом. Она отлично поработала с серыми тенями для глаз. – Несмотря на то что я должна уехать, ты все равно можешь мне звонить по FaceTime или писать в любое время. – Я пожимаю плечами. – Если появятся вопросы по готовке или просто захочется поговорить. Так я поддерживала связь с сестрой.

– Да, было бы здорово. – Она поворачивается на пару мгновений, чтобы посмотреть на брата. – Я позабочусь о том, чтобы он правильно питался. Когда ты уедешь в Майами. Конечно, ты сможешь кричать на него за сырные тосты, но я смогу сделать большее.

О, мое сердце.

– Вы можете заботиться друг о друге. И о вашем отце тоже.

Улыбка появляется на ее лице и тут же исчезает.

– Но я все равно буду скучать по тому, как мы вместе пекли хлеб и макали его в тот отличный кофе, что ты варила.

Мне приходится закрыть глаза, в горле появляется жжение. Hazlo – очевидно, что мне нужно сделать. Так будет правильно. Я расстегиваю свою золотую цепочку и снимаю с нее драгоценный кулон в виде голубя. Я привязываю птичку к одной из ленточек браслета и роняю изысканную цепочку в ладонь Флоры.

– Это тебе.

Она поднимает руку, позволяя цепочке упасть.

– Я не могу. Твоя бабушка подарила ее тебе.

– Для меня важнее всего кулон. Я смогу купить себе другую дома.