Флора улыбается.

– Спасибо, Лайла.

Она позволяет мне застегнуть цепочку на своей шее.

– Добавь свой особенный кулон, когда найдешь его. Но носи ее и помни, что кто-то всегда думает о тебе.

Ты не забыта. О тебе помнят.

Позже в гостиной остаются всего двое, и одна из них носит розовые цветы на запястье. Второй же цепляется за дверной проем, чтобы устоять на ногах после того, как проводил последнего друга. Я быстро беру его под руку.

– Ты. На диван. Сейчас же.

Орион бормочет что-то в знак согласия, держась за мою руку.

– Красиво. Ты. Красиво танцевала.

Я опускаю его на один из диванов. Помогаю снять пиджак.

– М-м-м, как мило.

Я сажусь рядом, и он быстро прислоняется ко мне. Он насквозь пропах элем и ящиком крепкого ликера.

– А ты отлично повеселился на выпускном, не так ли? – Я расслабляю галстук и вытягиваю его из-под воротника.

Низкий хриплый смех прежде, чем он заваливается на бок и роняет голову мне на колени.

– О, ладно. Привет. – Страна чудес, страна фей или царство грез – у него билет в любую из них.

Его глаза закрываются, губы растягиваются в улыбке, затем расслабляются, и я знакомлюсь с сонно-пьяным Орионом, над которым смеялись его друзья.

– Мы не, – бормочет он, – все сделали. Еще столько всего.

– Это точно. – Я кусаю щеку изнутри и глажу его по лицу.

Он придвигается под мою руку.

– Мне нравятся книжные магазины.

Я улыбаюсь сквозь слезы.

– Мне тоже.

– Хорошо. Не нужно. Отдавать их. Можно загибать страницы, писать на. Полях. Разрисовать их.

У меня подводит живот. Я убираю выбившийся локон с его лба.

– Лучше чем. Библиотечные книги. Они лишь на время.

Я долго рассматриваю его лицо в приглушенном свете. Его сильные скулы и острый нос. Я касаюсь ямочки на подбородке, глядя в пространство, словно оно ведет к вечности. Он тихо храпит, мгновенно вырубившись. Его веки подергиваются.

Под приглушенным светом ламп в голове вплывает запретная правда. Я становлюсь самой собой, Лайлой Рейес, которая иногда не прислушивается к людям и их убеждениям. Не защищает ничего, как должна. Иногда она убегает слишком далеко, реагирует слишком остро, причиняет боль себе и этим своей сестре.

В приглушенном свете я все еще она. Слегка изменившаяся девчонка, которая приехала сюда недели назад. Она вернется домой той же, но изменившейся.

Sí, claro, я делаю запретные вещи. В этот раз я безрассудна по отношению к словам. Они вертятся на языке, рикошетят от сердца. Я шепчу их на английском. Я говорю их по-испански. Я кладу их в руки, которые кормят города и будут держать Ориона до рассвета.

– Te amo.

Два чемодана ждут в «Рендж Ровере» Спенсера после того, как я попрощалась со всеми, кроме Ориона. До последней минуты мы сидим на скамейке в церковном дворике.

Я широко зеваю. У меня болит голова, глаза сонные, кулон в виде голубя висит на серебряной цепочке, которую я купила в городе.

– Леди решила не спать всю ночь и не спала. – Он толкает меня локтем в бок.

– Как и ты. Я хотя бы смогу выспаться в самолете. – В Майами. Домой.

Я была осторожна в свой последний день. Не хотела ничего нового. Ни новых мест, ни новых воспоминаний. Я хотела провести часы с тем, что мне было знакомо, с людьми, которых я полюбила.

Рецепт для прощания

Секреты из кухни Лайлы Рейес

Ингредиенты:

Юная кубинка – 1 шт.;

Юный англичанин – 1 шт.;

Английский городок – 1 шт.

Способ приготовления:

Верните Полли ее кухню и передайте искреннюю улыбку, от одного полноправного пекаря другому. Прокатитесь за городом на «Триумф Бонневиль». Прогуляйтесь по Винчестеру, по всему городу и дорожкам, по которым вы бегали. Выпейте черного чаю с ванилью в магазине «Максвеллс». Поешьте рыбу с картофелем фри и соусом карри в пабе вашего друга. С горем пополам поспите, свернувшись в клубок, на холме Сент-Джайлс.

*Не говорите о будущем. Избегайте слова «завтра» в любой его форме.

Готовить при температуре 200 градусов по Цельсию. Вы знаете наизусть, как переводить Цельсии в Фаренгейты.

Орион вдруг встает и отходит к фонтану. Вот как теперь будет? Теперь нам нужно привыкать быть раздельно?

– Флора, – говорит он. – Когда я пошел чистить зубы, она накрывала тесто, чтобы оно поднялось.

Я тоже встаю, но держусь от него на расстоянии.

– Я буду рядом. Буду разговаривать с ней как можно больше.

– Она любит тебя. – Он сжимает руку в кулак, затем закрывает ею лицо, все еще отвернувшись от меня. Но на следующем выдохе он оборачивается, челюсти сомкнуты плотно, как камни в стене. – Ты приехала и всех накормила. Не только меня, не только сэндвичами и выпечкой. Ты кормила постояльцев гостиницы, и завтра все в городе будут спрашивать, где ты. Ты вдохновила Джулс на музыку. Ты питала моих друзей, дала моей сестре навыки и любовь, а теперь ты… – Он опускает голову.

Я дрожу, осознав, что это значит. Сегодня Орион борется с мирами и вселенными, не принимая билет в моей сумочке. Не принимая свое бессилие что-то изменить. Может, он смирится с этим завтра. Но не сейчас.

– Орион. – Он поднимает страдальческий взгляд. – Вы питали меня взамен.

– В этом и вся гребаная проблема, не так ли? В конце концов, мы все умираем с голоду. – Он с силой трет лицо. – Прости, Лайла. Ты ни в чем не виновата. Твоя жизнь принадлежала тебе до того, как ты сюда приехала.

Стиснув зубы, я киваю.

– Ты чертов идиот, если думаешь, что я забуду тебя или потеряю. Ты правда думаешь, я позволю этому случиться?

– Конечно, нет… Но не стоит ничего обещать. Дома тебя ждет великое будущее.

Что если мое будущее пройдет под другим флагом? Прямо сейчас я даже не могу позволить себе думать об этом. Сегодня моим полноправным замком должен быть Майами, не английские руины.

Он подходит ближе.

– Что ж. Спенсер уже тебя обыскался. Перед смертью не надышишься. – Орион оглядывает меня с головы до ног. – Береги себя. Позвони, когда приземлишься, не важно во сколько. – Он прижимает меня к себе. Целует в обе щеки, затем кивает, прощаясь.

Я подношу пальцы к губам, затем отворачиваюсь к фонтану. Не хочу видеть, как он уходит. Вода у подножия статуи спокойна. Я тоже пытаюсь отключиться. На этот раз мне нужна математика, как ее любит Пилар. Я пишу уравнения: квадратный корень из «Фэмили Стайл», плюс флан, поделенный на дождь в Майами, минус песок на Саут-Бич. Я придумываю больше уравнений, повторяю их, пока прохладная серость не окутывает мое сердце и голос Спенсера не зовет из-за соседней двери.