у меня в костях. Черты лица гиганта сложились в каменную гримасу, обнажив ряд кривых желтых зубов. Из пасти вырвался шипящий, скрежещущий звук трущихся друг о друга камней.

Доктор Батист моргнул первым.

– Нет, – произнес он. – Только не это.

Потом он подскочил и бросился обратно в медотсек.

Я не сомневалась, что гигант бросится в атаку, но этого не произошло. Он, казалось, наоборот, застыл на месте, и на его лице промелькнуло смятение.

– Девушки? – раздался голос доктора Батиста в нескольких шагах от нас.

В нем прозвучала тревога, но никто из нас не хотел отрывать взгляд от великана.

– ДЕВУШКИ?

Позади нас сердито фыркнул какой-то огромный зверь.

Я обернулась и увидела длинный толстый рог с черными концами. Существо лениво приближалось к доктору Батисту, переступая четырьмя мощными ногами. Пара темных глаз нашла мои и впилась в них взглядом.

– Это… – произнесла Мэллорин тихим от благоговения голосом.

– Да, – ответила я. – Это он.

Единорог тяжело ковылял к нам, преграждая единственный путь в медотсек. На нем были новые раны: порезы, царапины, укусы. Одно ухо порвалось, а сам зверь явно очень устал – больше, чем солдат, только что покинувший поле боя.

Он мог убить всех нас одним взмахом витого рога: с его острых концов капала свежая кровь, так что, вероятно, мы были бы не первыми жертвами единорога за сегодня.

Доктор Батист, пятясь, прижался к нам. Зверь остановился. Он еще мгновение смотрел на меня, а затем перевел глаза, неподвластные времени, на великана. Единорог издал низкий рев и вскинул голову, свирепо описывая рогом неровный круг.

В ответ гигант топнул ногами, отчего бетон под ними раскололся, а потом расправил покатые плечи, открыл пасть и издал скрежещущее шипение.

Единорог прошел между нами, расталкивая нас в разные стороны, чтобы его массивному телу хватило места. Он снова опустил рог и неторопливо, безбоязненно подошел к туннелю. Великан в ответ яростно ударил кулаком по полу, ревя и круша бетон так, что поднялось облачко мелкой пыли. Его крошечные черные глазки не отрывались от противника.

Единорог сделал еще один шаг к нему, затем остановился и ударил по земле тяжелым копытом. Он наклонил голову так, что его рог задел бетон, высекая бледно-голубые искры, потом упрямо заворчал, гордо выпрямившись во весь рост.

На мгновение великан застыл неподвижно, как скала, затем зарычал еще раз, а после повернулся и с грохотом помчался обратно по туннелю, скрывшись из виду.

Единорог еще несколько мгновений оставался на месте, наблюдая за убегающим гигантом. Когда великан исчез, единорог оглянулся на меня, снова ударил копытом по полу и тяжело двинулся к туннелю, одновременно усталый и непокорный.

Все молчали, какое-то время никто не двигался. Наконец мы пошли за существом, пересекли комнату, поднялись по красному туннелю и вышли в ночь, пройдя через двери, которые вырвали из рамы большие, явно не человеческие руки.

Особняк Горацио горел. Во всяком случае, та его часть, которая находилась рядом с лифтом. Из нескольких окон валили столбы дыма. Пожарная сигнализация ревела и смахивала на резкие звуки каллиопы[4], но никто, казалось, не собирался ничего делать.

Всем, вероятно, и без того хватало причин для беспокойства.

Грузовики кто-то разбил и выпотрошил, их ветровые стекла от сильных ударов покрылись паутиной трещин. Одна машина перевернулась на бок. Трейлеры опустошили, а их содержимое разбросали вокруг. По территории бродили несколько окровавленных охранников и рабочих: у них текла кровь, и все случившееся их потрясло. Тут и там помогали раненым. Все, казалось, были в полубессознательном состоянии, но все же старались помочь друг другу и спасти жизни. Единорог шествовал среди них: о нем совсем забыли и уже не обращали внимания. Никто здесь больше не собирался преследовать зверя, стрелять в него или сбивать большим грузовиком, стоящим неподалеку. Единорог вышел из главных ворот, и, казалось, с каждым шагом к нему возвращалась сила. Существо пересекло шоссе и исчезло за деревьями.

– У нас получилось, – сказала Мэллорин. – Мы спасли его, так?

– Да, – подтвердила я. – Спасли.

По лицу Мэллорин скользнула усталая, но удовлетворенная улыбка.

– У нас получилось, – снова произнесла она нараспев.

Вот только я не чувствовала удовлетворения.

Чего-то не хватало.

Где-то на территории комплекса находился человек, который убил моего отца. Я должна была встретиться с ним лицом к лицу, услышать его признание и понять причину.

Я направилась к главному зданию.

– Эй, – позвала Грейс. – Куда ты?

– Мне нужно кое-кого найти, – сказала я. – Вам не обязательно идти со мной.

Я не стала оглядываться, ведь не ждала, что кто-нибудь последует за мной. Так и случилось. К главному входу в особняк я подошла одна.

Входную дверь сорвали с петель. Свет не горел. В воздухе пахло дымом, в фойе был настоящий разгром. Окна выбили, а на полу и стенах остались следы когтей. Существа обрушили на особняк всю свою ярость.

Из полумрака зала шаткой, неуверенной походкой вышел человек. Я не сразу узнала Аву. Прическа у нее растрепалась, на лице были синяки, на одежде – кровь. Она, спотыкаясь, шла в моем направлении, не сводя глаз с двери, и меня почти не замечала. Я схватила ее за плечо, когда Ава, пошатываясь, проходила мимо.

– Горацио, – только и сказала я.

Ава подняла на меня глаза, в которых плескалось замешательство, и слегка наклонила голову в сторону коридора. Жест был едва уловим. Затем она отстранилась от меня, направилась, покачиваясь, к двери и вышла из здания.

В коридоре оказалось темно, если не считать мерцающего янтарного отблеска пламени в дальней комнате. Воздух был теплым и задымленным. Я услышала шаркание и треск винтовки, потом еще один. Снова шаркание. Еще один выстрел из винтовки. Затем знакомый голос выругался, и снова раздались шаги.

В полутемном коридоре что-то было не так с расстоянием. Позади меня остался залитый лунным светом вестибюль, впереди, за углом или, может, немного дальше, виднелся свет от огня. Дорога казалась бесконечной и незнакомой. Я провела пальцами по стене и пошла навстречу мерцающему свету и звукам впереди. Вестибюль исчез из виду, когда я завернула за угол.

Именно тогда я ощутила чье-то присутствие. Рядом со мной бесшумным твердым шагом двигалось какое-то существо. Оно дышало ровно и спокойно, лапы без когтей тихо ступали по мраморному полу. Я не видела зверя и едва слышала его шаги, которые были не громче шепота, но узнала его по ощущениям в животе – черной, бурлящей тошноте и ужасному голоду.

И все же мне приходилось идти дальше. Казалось, мы направлялись в одно и то же место.

Глава 31. Возродившиеся ангелами

Горацио стоял в своем кабинете с охотничьей винтовкой под мышкой. Дым здесь был гуще, в воздухе висело зловещее тепло. Перепуганная птица с сияющим золотым оперением бешено хлопала крыльями под потолком. Когда я вошла, на шаг или два опережая своего молчаливого спутника, Горацио выстрелил еще раз и лишь на несколько дюймов промахнулся, не попав в обезумевшую птицу. Он громко выругался, а затем, заметив в дверях меня, повернулся и направил дуло в мою сторону.

– Это была ты? – осведомился он сдавленным от ярости голосом.

– Я…

Но в этот момент вошла мантикора, и Горацио обернулся к ней.

Птица, почувствовав свой шанс, нырнула к двери и выпорхнула в коридор. Мантикора начала расхаживать по кабинету.

– Вижу, ты нашла себе друга, – сказал Горацио.

Он направил винтовку на существо. Ее лицо оставалось спокойным, пустым и по-прежнему ничего не выражало.

– Я думал, что ты разделяешь наше видение, – проговорил Горацио, не сводя глаз с мантикоры, лениво расхаживающей взад и вперед, – и тоже стремишься изменить мир. Но я ошибался. В тебе нет ничего особенного. Ты парализована страхом и совсем не отличаешься от остальных. Считаешь меня чудовищем, но сама останешься в стороне, не мешая людям доводить океаны до точки кипения и отравлять нашу землю и воздух. Думаешь, это существо хочет есть? Людские силы, правящие миром, голоднее тысячи мантикор. Они сожрут всю красоту и ценность земли, но и это не утолит их аппетит. У нас появилась возможность все исправить, Маржан. Мы могли остановить людей, сровнять их замки с землей, построить новый мир, а потом возродиться ангелами и изменить то, что было.

Мантикора выбросила вперед хвост, нанося пробный удар, испытывая нервы Горацио. Тот вскрикнул и, отскочив в сторону, выстрелил, но промахнулся. Щепки из пола полетели в разные стороны.

– Вы убили моего отца, – сказала я.

Горацио рассмеялся, вставил еще один патрон и снова навел винтовку на мантикору.

– Ты и правда так думаешь? – недоверчиво переспросил он. – В этом все дело?

Хвост мантикоры снова взметнулся, игриво подтолкнув Горацио. Она играла с ним. Мужчина, вскрикнув, увернулся, затем