о чем она говорит. У меня никак не укладывалось в голове, что вот эта, совсем взрослая девица и есть Дошка... Маленькая, всегда чересчур серьезная и самостоятельная девочка, которую я учила читать и которая присматривала за Лушкой и Анни... Как же так получилось-то? Прошло всего-то чуть больше года с того времени, как я видела ее в последний раз перед отъездом в пансионат. И тогда она была нескладным угловатым ребенком тринадцати с половиной лет. А сейчас ей выходит уже пятнадцать?! Как же она изменилась!

— Тетька Елька, — Дошка добежав до небольшой аллейки, неожиданно остановилась, от чего я чуть не впечаталась в нее носом, — скажи, а от Митки вестей не было? — она слегка покраснела, — папка сказал, что ты его куда-то отправила с важным поручением...

— От Митки?! — не сразу поняла я.

— Ну, да, — Дошка смущенно улыбнулась. — Мамка меня замуж выдать хочет. А я за кого попало не хочу, тетька Елька. Я, вообще, замуж не хочу. Я хочу быть такой, как ты... Самостоятельной. Только здесь мне мамка и папка не позволят... ну, без свадьбы... И я решила, что мы с Миткой сбежим в Республику Талот... Вместе... вот! — выпалила она и вдруг густо покраснела. — Тетька Елька, а как ты думаешь, а Митка согласится сбежать со мной?

— Что?! — снова ничего не поняла я... Куда бежать? Она же еще ребенок! Да еще с Миткой! При чему тут, вообще, Митка?! Я запнулась. В памяти вдруг всплыло, как мы шли в харчевню, а маленькая Дошка строила рыжему глазки. Но ведь это было так давно и не по настоящему... разве нет?!

— Я думаю согласиться, — мечтательно вздохнула Дошка и торопливо добавила. — Только ты маме не говори, что я про Митку спрашивала. А то она опять орать начнет. Она хотела меня замуж за соседского сына выдать. Так ругалась, когда я ему от ворот поворот дала! Но, тетька Елька, видела бы ты этого прыщавого юнца! У него в голове только одно, — она поморщилась. — Нет, мне нравится мужчины постарше. Серьезные. Разумные. Такие, как Митка...

Дошка рассказывала, а я чувствовала себя, как рыба выброшенная на на берег. Беззвучно открывала и закрывала рот, не понимая, на каком свете нахожусь. Может быть мне это снится? Ну, какое замужество?! Какие сваты?! Это же Дошка! Дочка Селесы и подружка моего сына... ну, в смысле, друг моего сына. Я же знаю, они общались. И Лушка иногда даже помогал ей в учебе, объясняя, что-то непонятное. И она теперь говорит про замуж?! Как такое,вообще, может быть?!

Тем временем мы добрались до дома. Дошка втянула меня в холл и что есть мочи заорала:

— Мам! Иди сюда! Тетька Елька пришла!

От неожиданности я вздрогнула и недоуменно взглянула на Дошку. Да, я знала, Селеса так и не бросила привычки Нижнего города и вела себя не совсем правильно. Дошка рассмеялась:

— Тетька Елька, ты ж мамку знаешь! Попробуй к ней кого-нибудь из прислуги отправь, ругаться будет. А то и вовсе на кухню отправит или тряпку вручит, чтобы знала, что людей от работы отвлекать нельзя. А я в своей жизни на кухне уже наработалась, детей нанянчилась. Хватит. Будем мы с Миткой только вдвоем жить. А детей пусть она сама себе родит...

Он звонко расхохоталась и сбежала в сад. А я осталась в гостиной у Жерена с мозгами набекрень. Так растерялась, что застыла, как соляной столб, посреди комнаты с сумкой на плече. Снова в голове со скрипом проворачивались колесики, укладывая новые факты в канву моих знаний о мире. Но этот пазл как будто бы был из другого набора и никуда не подходил...

— Елька! — радостно завопила Селеса, нависая над лестничным пролетом со второго этажа, — пришла!

Она начала медленно и тяжело спускаться ко мне. И, словно добивая меня окончательно, впереди подруги плыло внушительное пузо... Селеса была беременна.

Мы не виделись больше полугода, но иногда переписывались. И почему, интересно, она не сообщила мне о том, что у них с Жереном будет ребенок?

А Селеса не спеша доковыляла до меня и заключила в объятия.

— Ох, Елька! — вздохнула она и всхлипнула, — заставила же ты нас поволноваться! Я уж думала сгинула ты. Жерен места себе не находил! Пытался от меня скрыть, что с тобой приключилось-то... Но я его живо раскусила. Заставила признаться, чего ночами не спит, а все по дому бродит и бурчит...

Я обняла подругу. Она изменилась. Располнела, даже черты лица расплылись практически до неузнаваемости. И живот... у нее был такой огромный живот! И он очень мешал. Никогда не видела беременных так близко.

— Селеса, — не выдержала я, — почему ты не сказала...

— Дак, — подруга вздохнула, — возраст ведь, Елька... Не девочка уже. Тяжело хожу... Видишь, как отекла. Так что мы никому не говорили, даже отцу Жерена. Боялись, что не доношу. И сейчас боимся. Мне ж еще пару месяцев ходить. Знаешь, — она счастливо засмеялась, — Жерен так рад...

— Ваша светлость! — откуда-то сбоку вынырнула Тайка и кинулась ко мне со слезами, — пришли!

— Тайка, — обрадовалась я, увидев горничную, — ты здесь! А где Южин?

— Он ждет в вашем доме, здесь в Среднем городе, — улыбнулась она, — мы не знали, куда вы придете сначала: сюда или туда. Господин Жерен сказал, что вас встретят и проведут к нему, но мы решили, что лучше подстраховаться.

— Я ж говорила, — нахмурилась Селеса. Кажется, Тайка ей не нравилась, — что Жерен слов на ветер не бросает. Ежели сказал, что Ельку приведут сюда, значит так и будет.

Тайка с неприязнью взглянула на нее и заявила:

— Не Елька, госпожа Селеса, а ее светлость герцогиня Абрита Форент.

— Это для тебя она светлость, — не осталась в долгу Селеса, — а для меня Елька! Мы с ней столько лет бок о бок прожили, из одной тарелки ели. Имею право называть так, как хочу! Да, Елька?! — Селеса повернулась ко мне и уставилась вопросительно.

— Ваша светлость, — не осталась в долгу Тайка и взглянула на меня не менее требовательно, — скажите ей, что подобная фамильярность не допустима!

Я вздохнула, сбросила с плеча лямку тяжелой сумки, которую никто и не подумал забрать у меня, чтобы облегчить ношу,