Сестренка помолчала, а потом ответила:

— Что ж, я не хотела этого, но избавиться от такого дара я вряд ли смогу. И теперь тебе тоже придется привыкнуть к мысли, что я чувствую тебя, — её голос задрожал. — И если тебе это не нравится, можешь злиться сколько угодно, понял?!

Связь прервалась, а я с удивлением посмотрел на амулет в своей ладони. Что это с ней? Почему она так обиделась, когда узнала о том, что я злюсь? И тут я хлопнул себя по макушке. Идиот, кретин, бесчувственный чурбан! Несложно было догадаться, что Алона подумала, будто я разозлился из-за того, что мне есть, что скрывать. Естественно её обидело такое недоверие, да так, что она тут же накричала на меня и бросила амулет. Вот дурочка, вздохнул я, ведь в этот момент я думал совсем не об этом. Сжав амулет в ладони, я послал вызов, но ответа на него все не было. Видимо, настолько на меня обиделась, что и не хочет разговаривать, или плачет сейчас в подушку. Демоны, как плохо все вышло! Ну ладно, есть же другой способ, как теперь выяснилось.

Я представил себе мысленно образ сестренки, такую, которую я запомнил в день расставания, маленькую, беззащитную, с выразительными глазами и милым носиком. И тут же на меня нахлынула волна чувств, ясно, что не моих, потому что это была обида, непонимание, печаль и тоска. Я потянулся к ней навстречу, пробуждая в себе чувства такие нужные и давно забытые. Чувства любви, нежности и заботы. Я старался смыть ими всю ту горечь, которую сейчас испытывала сестренка, залить всю ту боль, что я невольно ей причинил. Похоже, что мне это удалось, потому что пришел ответ из амулета, что я все еще сжимал в руке.

— Алекс? — слегка подрагивающим голосом произнесла Алона и всхлипнула.

Боясь, как бы она не передумала, я ответил:

— Алона, послушай меня и пока не перебивай. Я злился вовсе не потому, что мне неприятно осознавать, что ты можешь прочитать мои чувства, узнать мои секреты, просчитать мои мысли. Вовсе нет. Ты же знаешь, у меня от тебя никогда не было тайн, я тебе рассказал то, что больше не знает никто в этом мире… Я злился только потому, что я невольно причинил тебе боль… Здесь у меня нет кого-нибудь, кто был бы мне дорог больше, чем ты, и меньше всего на свете мне хотелось, чтобы ты испытывала страдания. А тут я внезапно понял, что я сам доставляю тебе невыносимые муки… Я злился на себя, я злился на ту связь, которая отчего-то образовалась между нами и передает тебе мою боль, я злился на то, что не догадался связаться с тобой раньше… Прости меня, сестренка. Прости, если можешь…

Я замолчал, так как мне отчего-то стало трудно дышать. И я даже не знал, это мои чувства заставляют наворачиваться слезы на моих глазах, или это сейчас Алоне опять захотелось поплакать.

— И ты меня прости, — всхлипнула Алона. — Прости, братик, я подумала совсем-совсем глупое… Я подумала…

И тут её прорвало. Она зарыдала в полный голос, всхлипывая и что-то бормоча. Я принялся её успокаивать, говоря какую-то ласковую ерунду, но быстро понял, что это бесполезно. Тогда я опять представил образ Алоны. Отчего-то в этот раз он получился более ярким и объемным. Теперь сестренка выглядела немного старше, одетая не в дорожную одежду, а в серое кружевное платье и лежала на кровати, границы которой я рассмотреть не мог. Я подошел к ней и мягко обнял. Странно, но в ответ она также обхватила меня своими руками и крепко прижала к себе, уткнувшись лицом мне в грудь. Я молчал и нежно гладил её волосы, чувствуя, как её плечи сотрясаются в рыданиях. Через несколько минут Алона успокоилась, но я все еще продолжал ласково поглаживать ей, когда вдруг услышал её голос из амулета:

— Алекс, я тебя вижу.

— И я тебя вижу, — прошептал я, продолжая теребить её хвостик.

И только потом до меня дошло, что она сказала.

— То есть как это? — ошеломленно спросил я.

— Да, — хихикнула Алона. — Я тебя вижу и чувствую.

— Ну, про «чувствую», это понятно, мы уже с этим разобрались, но…

— Да я не про это, — образ Алоны у меня в голове махнул рукой. — Я чувствую, что ты сейчас теребишь мне мои волосы.

Я решил проверить и убрал руку.

— А сейчас перестал… Алекс, не хватай меня за нос!

— Извини, просто хотел проверить, — ответил я.

— Так ты сейчас на лошади? — удивленно спросила Алона.

— А ты в кровати, — ответил я. — Знаешь, я представил тебя, чтобы просто почувствовать твои эмоции и передать свои, а получилось… Ни фига себе! Получается, мы с тобой вполне можем общаться без разговорного амулета. Нет, над этим надо хорошенько подумать.

— Чего тут думать, это же прекрасно! — Алона отстранилась от меня и вытерла слезы со щек рукавами платья.

— Нет тут ничего прекрасного, — хмуро ответил я.

— Почему?

— Алона, я уже и так доставил тебе кучу боли. А сколько еще будет впереди? Даже я не представляю, чем вся эта заварушка закончится и сколько мне придется еще набить синяков и шишек на моем пути. А ты радуешься, что все мои ощущения достанутся и тебе. Куда это годиться?

Я вздохнул, а Алона ответила:

— Не переживай, Алекс. Главное, что я знаю, когда у тебя все хорошо, а боль… я могу и потерпеть.

— Нет, нужно найти способ разорвать эту связь, или хотя бы ослабить её проводимость… — пробормотал я, даже знаю, к кому я обращусь с этим вопросом, но Алона гневно ответила.

— Не смей, слышишь! Я тоже имею право на это, поэтому без моего согласия ничего не меняй, понял?! А я хочу, чтобы все осталось как есть!

— Но…

— Не хочу ничего слышать! — Алона гордо вскинула голову. — Иди, сражайся, защищай всех нас от кочевников и не думай ни о чем! Я умею терпеть боль, я справлюсь с ней, но для меня больше всего важней чувствовать, что ты рядом со мной. Сейчас я знаю, что ты жив, здоров и мне становится спокойнее за тебя, поэтому не делай ничего такого, чтобы лишить меня этого знания.

Я удивленно молчал и думал, что за то время, пока мы не виделись, Алона довольно сильно изменилась. Куда делась та бесшабашная девчонка, которую я знал? Теперь передо мной находилась настоящая леди, принцесса, гордая и сильная.

— Хорошо, обещаю, что ничего не буду менять, — ответил ей я. — Не волнуйся. Мне ведь тоже приятно осознавать, что где-то неподалеку есть та, которой я еще нужен. Спасибо, Алона, ты снова заставила меня почувствовать себя человеком.

— Но ты ведь и так человек, — улыбнулась сестренка.

— Уже нет, и при встрече ты меня вряд ли узнаешь.

— А что с тобой случилось? — обеспокоенно спросила Алона.

— Ничего плохого, просто мой внешний вид слегка изменился. Ну, не совсем слегка… Короче, при встрече сама все увидишь, сюрприз будет. А ты что, не видишь это сама?

Неужели, это только у меня работает такая связь, что я могу её видеть такой, какая она есть, а она меня — нет?