— Ты как-то странно расплываешься у меня в голове, — призналась Алона. — Я то вижу тебя то с густой черной бородой, то без неё, да и одежда вся твоя как будто… разная. То черная, то серая, не поймешь. Что это такое?

— Это я плетение маскировки задействовал, именно оно не дает тебе разглядеть тебе мой истинный вид, ты просто представляешь его по памяти. Ну, тогда точно сюрприз будет! — заключил я.

— Ловлю на слове! — заявила Алона.

— Тогда до встречи! — сказал я.

— Алекс?

— Что?

— Ты только не вздумай умирать. Ладно? — попросила меня Алона.

— Я изо всех сил постараюсь, — честно ответил я. — Держись там и не раскисай, помогай отцу по мере возможностей, а то раз Мирин уехал, кто за порядком в королевстве будет следить?

— Хорошо, — покладисто согласилась Алона.

— Удачи, — сказал я ей напоследок.

— И тебе. Помни, ты обещал! — строго сказала сестренка и прервала связь.

Вот ведь неугомонная, подумал я и еще раз дернул её за хвостик, вызвав на её лице улыбку, а потом вынырнул из своего воображения в реальный мир. Блин, как вовремя я это сделал! Передо мной возвышалась каменная глыба, а мой скакун мчал прямо на неё. Свернув его в сторону, я понял, что мы заехали на какие-то развалины, так как всюду валялись камни и виднелись полуразрушенные стены. Выбирая дорогу получше, чтобы жеребец не сломал ноги, я поворачивал в разные стороны, виляя, как беременный заяц. Если учесть, что скорость нашего передвижения была явно немаленькая, то можете себе представить, сколько трудов мне стоило выбрать оптимальный маршрут и заставить скакуна его придерживаться. Пару раз он спотыкался и я уже был готов вылететь из седла, но животное выравнивало свой бег, и я понимал, что опасность миновала.

Через десяток минут эти развалины подошли к концу и, перепрыгнув последнюю небольшую глыбу, я опять поскакал по ровной степи. Я даже не стал размышлять над тем, что бы произошло, если бы я пришел в себя на несколько секунд позже. Минимум, что бы мне грозило — это топать многие километры пешком, максимум… Короче, я решил, что общаться подобным образом нужно только находясь на земле и будучи уверенным, что в это время тебя никто из доброжелателей не огреет по голове. Но все-таки странно выходит — с парнями я могу общаться мысленно благодаря каналу плетения, а с сестренкой… Даже не знаю благодаря чему, эффекту близнецов, наверное. Хотя, какие мы к демонам, близнецы? Нужно будет спросить у подруги, может и ответит, если будет в хорошем настроении.

Быстрая скачка продолжалась, а окрестности становились все более оживленными. Один раз я проехал мимо большой отары овец, мерно щипавших траву. Пастухов я не заметил, но в том, что они находились где-то поблизости, я не сомневался. Через час я миновал одно небольшое стойбище, даже не став сворачивать мимо. Меня заметили несколько всадников, находившиеся на его окраине. Один из них помахал мне рукой. Я уже было думал помахать в ответ, но память услужливо подсказала, что такой жест означает приглашение путнику заехать и перекусить, а заодно поделиться последними новостями с гостеприимными хозяевами. Поэтому я, руководствуясь воспоминаниями Макра, протянул руку вперед открытой ладонью вверх. У степняков это означало примерно следующее: я вестник, нет времени на разговоры.

Все обошлось, воины равнодушно отвернулись, даже особого удивления скорость моего передвижения у них не вызвала, я же объяснил им причину. Ну а по реакции я понял, что моя маскировка работает прекрасно. Заодно я оценил преимущества такого вида общения, ведь это здорово экономит время, так как жесты можно разглядеть издалека, откуда даже не докричишься. Для этих мест это просто идеальный вариант. К слову, у кочевников существовала довольно развитая система этих жестов. Например, если бы всадник помахал рукой с зажатым в ней оружием, это означало бы приказ остановиться немедленно, если бы он поднял две руки, это был бы вопрос, не могу ли я взять с собой спутника, ну и так далее. Эти жесты знали все от мала до велика и никакой путаницы никогда не возникало.

За шесть часов мне встретилось еще три стойбища разного размера, где кипела своя жизнь. В одном из них мне также предложили остановиться, но я опять продемонстрировал свой жест и проехал мимо. Как я понял, здесь начинались пастбища, земля была покрыта густой травой, попадались даже заросли кустов, зеленеющие темными пятнами на горизонте. Покопавшись в воспоминаниях Макра, я понял, в чем кроется причина такого разительного контраста безлюдья окрестностей Белой Скалы и такого оживления остальной части степи. Корни этого уходили во времена Великой Войны, когда здесь бушевали кровопролитные сражения, унесшие земли многих тысяч разумных.

Темный маг, защищая свои земли, понастроил массу магических ловушек, охранных заклинаний и других смертоносных прелестей вдоль всей границы, чтобы без приглашения к нему никто не совался. Наступающим армиям дорого обошелся прорыв границы его владений. Каждый клочок земли был щедро полит кровью захватчиков, а в некоторых местах земля превратилась в безжизненную пустыню, где до сих пор не выросло ни травинки. Вот почему на расстоянии дневного перехода от границы Мардинана нет ни стойбищ кочевников, ни их лагерей. Что им делать на бесплодных землях? Ведь даже после смерти Темного магам пришлось потратить немало сил, чтобы разрядить все ловушки самым простым способом — заставить их сработать. Поэтому пятьсот лет назад почва вдоль границы плавилась, замерзала, превращалась в стекло, взрывалась… Не мудрено, что на ней через столько времени растет только сорная трава, да и то не везде. А окрестностям Белой Скалы не повезло больше. Так как сражения большей частью проходили магические, то удивительно, что там вообще что-то сохранилось, ведь можно было только представить, какие силы там бушевали в то время. Короче говоря, степь оказалась вовсе не той безжизненной и безлюдной местностью, какой она мне представилась на первый взгляд. В целом, эта территория была довольно приличной и, если бы не кочевники, Мардинану давно можно было подумать о расширении.

Задумавшись, я машинально отмечал, что окружающий меня вид становится все более узнаваемым. Появилось ощущение дежавю, которое начало мне подсказывать, что находится впереди. Я понял, что воспоминания Макра уже основательно осели в моей голове, раз знания всплывают даже без моего осознанного желания. Благодаря им я объехал пару встречных оврагов, затем миновал высокий курган, где степняки традиционно хоронили вождей племен. Вот этот курган вызвал у меня множество усмешек и веселых мыслей о тупости кочевников. Дело в том, что этот обычай возник давно, когда несколько племен крупно повздорили и практически поубивали друг друга. Тогда выжившие решили, что распри необходимо прекратить, иначе просто они взаимоуничтожатся. Они заключили союз, а всех мертвых сложили в общую яму и насыпали сверху небольшой холмик, поставив там нечто вроде языческого божка.

А в это время в соседнем племени умирает вождь и перед смертью завещает не сжигать его тело, как простого воина, а похоронить его со всеми почестями на видном месте. Ну, сыновья решают, что места, виднее, чем тот холмик им не найти, и хоронят своего отца там, увеличивая его размеры и добавляя своего идола. Так и повелось, а через двести лет на том кладбище стали хоронить не только вождей, но и знатных кочевников, которые таким образом хотели оставить о себе память. За несколько сотен лет невысокий холмик превратился в грозный курган, а количество идолов вообще не подлежало учету. Самое смешное в этом, это случаи, когда вождь умирает в очень дальнем племени, например, таком как Болотные. И его тело, иногда по одуряющей жаре, приходится везти не один десяток дней, чтобы то, что от него осталось, упокоилось в этой земле. Я не мог без улыбки представить себе эту картину. Хотя и ходили слухи, что некоторые «особо мудрые» вожди, облегчая потомкам жизнь, велели после смерти их сжигать, но это широко не прижилось и данный курган из года в год продолжает расти.