– Пошли, Жук, – сказал Септимус.

Жук не ответил. Он стоял как вкопанный и таращился на разноцветный пол.

– Он написал мое имя! – от восторга он перешел почти на писк, хотя обычно говорил баском. – Пол написал мое имя! Смотри – «Добро пожаловать, Жук!». Вот это да!

– А, он всегда так, – важно ответил Септимус, позабыв о том, как сам был изумлен в первый раз.

– А вот он пишет: «Добро пожаловать, Принцесса!» Она правда сюда идет? Правда?!

Жук частенько видел из окна, как Дженна шагает по Пути Волшебника, но не мог и мечтать встретиться с ней лично.

– Кто, Дженна? Навряд ли. Она только недавно ушла домой.

Серебряные двери Башни начали открываться, и, к изумлению Жука, на пороге стояла Дженна в лучах яркого солнца. Сначала Септимус тоже удивился, но не Дженне (у нее теперь был пароль, и она могла приходить в Башню, когда захочется), а жаркому летнему дню. Он и забыл, что за пределами Ледяных туннелей на голубом небе светит солнце.

– Привет, Сеп, – улыбнулась Дженна. – Тебе бы надо навестить маму. Я сказала, что с тобой все в порядке, но она хочет сама убедиться.

– Конечно я схожу. Но сначала нужно кое-что сделать. Здесь Саймон!

– Саймон? Здесь?

– Ну, не прямо здесь. Но он там. – Септимус указал в пол.

Дженна озадаченно захлопала глазами:

– Как это, под полом?

– Под Замком, – Септимус понизил голос, – есть Ледяные туннели, Джен. И он там. Катается на коньках…

Дженна расхохоталась:

– Ну ты и чудак, Сеп! Сейчас же лето! Летом не бывает льда!

– Тсс! Вдруг нас кто-нибудь подслушивает!

Он улыбнулся волшебникам, которые шли обратно:

– Доброе утро, Паскаль! Доброе утро, Томасинн! Доброе утро… доброе утро…

– Доброе утро, ученик, – хором ответили волшебники.

Септимус подождал, пока они не скрылись за дверями.

– И это еще не все, Джен! – сказал он. – Саймон действительно достал летающие чары. Я видел их! Он оставил их в Алхимической лаборатории. Я хотел их забрать, но его пояс превратился в змею и…

– Ледяные туннели… Алхимическая лаборатория… змея? – повторила Дженна, вытаращив глаза от удивления. – Сеп, да чем ты там занимался? Тебя же послали всего лишь принести учебник Дракса.

– Да… В общем, я встретил Жука, и все как-то само собой… завертелось.

Жук виновато замялся. В Башне Волшебников, рядом с самой принцессой он чувствовал себя не в своей тарелке. Она, конечно, совсем его не замечала. А его лучший друг Сеп вдруг превратился совсем в другого человека, его уже нельзя было подкалывать или пускать из носа шипучку прямо ему в лицо…

– А, привет, Жук! – к величайшему изумлению Жука вдруг сказала Дженна.

– Э-э… а откуда вы знаете мое имя? – пролепетал Жук.

– Прочитала на полу, – улыбнулась Дженна. – Решила, наверное, это ты. Ты выглядишь именно так, как говорил Сеп.

– Сеп говорил вам обо мне? – Жук покраснел до корней волос.

– Конечно. Ты же его лучший друг.

– Ой… – Жук растерял все слова.

Он пошел следом за Септимусом и принцессой на какую-то лестницу и чуть не свалился от неожиданности, когда серебряная спираль вдруг завертелась. К тому времени, когда они добрались наверх, у Жука изрядно кружилась голова. После такого хоть каждый день по Ледяным туннелям, решил Жук и поплелся за ребятами. И – новое потрясение. Он только что видел тяжелую фиолетовую дверь в покои Марсии! Ничего себе, он на вершине Башни Волшебников у покоев самого Архиволшебника! Никто, даже старик Фокси, никогда не бывал на вершине. Если кому-то нужно было поговорить с Архиволшебником, Марсия всегда встречала их в Главной зале, но никто никогда не поднимался наверх.

На стуле устало дремал Кэчпол. Септимус осторожно шагнул мимо, и тяжелая дверь, как обычно, узнала ученика. Она распахнулась, и Септимус добродушно толкнул Жука через порог.

– Иди, Жук, – улыбнулся он. – Там не так уж и шикарно.

Он оказался прав. Обычно прибранная комната Марсии, в которой и вздохнуть-то было страшно, как будто пережила ураган. На полу выстлали дорожку обломки мебели, забросанные сверху всевозможными черепками от горшочков, тарелок и ваз.

Жук ничего не сказал. Он так и представлял жилище Архиволшебника. От своего дядюшки-уборщика, который работал в Бродилах, он наслушался достаточно рассказов о том, как живут волшебники.

– Что случилось? – воскликнула Дженна.

Септимус вздохнул. Чего-то не хватало. Что-то, господствовавшее в комнате почти целый год, исчезло. И тут Септимус понял, что оно до сих пор здесь… только разбито на кусочки.

– Тенеловка! – прошептал он. – Она сломана! Но… но где же Марсия?

– А вдруг Тень ее одолела, Сеп? – прошептала Дженна и схватила Септимуса за руку. – Смотри!

Она указала на сорванные фиолетовые шторы. Под ними что-то шевелилось.

– Тень! Она там!

– Скорее, бежим отсюда! – скомандовал Септимус.

Но едва ребята попятились к двери, как существо под фиолетовыми шторами кинулось к ним, потом споткнулось о груду разодранных бархатных подушек, налетело на какой-то стол и повалило его на пол. А потом из-под шторы высунулся зеленый хвост и опрокинул последнюю целую вазу.

– Огнеплюй, какой же ты негодник! – воскликнул Септимус тоном, в котором смешались облегчение и испуг. – Что ты натворил!

Услышав свое имя, Огнеплюй вылез из-под штор. Дракон, который был уже размером с маленького пони, затопал через комнату навстречу Септимусу, радостно размахивая хвостом при виде своего хозяина.

– Сидеть, Огнеплюй, сидеть! – приказал Септимус, однако безрезультатно.

Огнеплюй потерся головой об одежду Септимуса и постучал хвостом по полу. От его стука даже сажа посыпалась из трубы.

– Твой новый питомец, Сеп? – раздался знакомый голос из кучи сажи.

Из-за решетки выкарабкался Альтер и вылетел из камина.

– Как ты умудрился уговорить Марсию оставить здесь дракона? Я бы снял перед тобой шляпу, если бы она у меня была. Здравствуй, принцесса. И юноша из «Манускрипториума».

– Привет, Альтер! – поздоровалась Дженна, благодарная ему за то, что он, как всегда, появился очень вовремя.

Жук, потеряв дар речи, вымучил только слабую улыбку.

Септимус промолчал. Он возился с Огнеплюем, который грозился прожевать кусок Тенеловки. Септимус выхватил из лап Огнеплюя длинный черный прут, но дракон дернул его к себе и махнул хвостом по коленям Альтера – насквозь.

Альтер не любил, когда сквозь него проходили. От этого его всегда тошнило.