– Моя любовь, я так долго ждала тебя!

Опрокинув его на спину, игриво флиртуя, она полезла целоваться.

В коридорах дворца не было ни души. Гарем, повара, слуги разбежались, караул перебит, стражу у спальни царицы сняли. В покои Эрато быстрым шагом вошел Вахинак и с ходу заявил:

– Государыня, у тебя последний шанс остановить мятеж. Отдай мне Палладиум, и я усмирю возмущенный народ.

Эрато брезгливо смотрела на него:

– Сдается мне, что беспорядки твоих рук дело. Превыше всего наши предки почитали честь, а ты, поправ нравственные принципы, продался врагу.

– Потому что твоя эпоха, царица, уходит. Я – истинно великий! – Безумные глаза царедворца пылали тщеславием и жестокостью. – Мне надоело быть в тени бездарных правителей, которые в безделье и праздности, предаваясь низменным прихотям, умеют лишь рассуждать о великодержавных устремлениях, не делая ничего, чтобы завоевать весь обитаемый мир. Я единственный здравомыслящий человек в этой стране и буду царить в атмосфере умиротворения и покорности!

Гатерий с издевкой произнес:

– Какая идиллия – царить в атмосфере запустения и неразберихи! Передо мной стоит сумасшедший, которому не подвластны ни логика, ни разумные доводы, ни восприятие реальности. Ты – одержимый маньяк…

– Что?! – заорал Вахинак. – Недоумок, как смеешь называть меня маньяком!! Убить тебя – самое меньшее, что могу сделать для великого императора!

Злодей обнажил меч и напал на трибуна. Гатерий опрокинул на него канделябр, заставив замешкаться, и выхватил меч сам. Посыпались рубящие и колющие удары: убить противника как можно быстрее – задача боя. Гатерий сражался, блокировал удары, уклонялся от выпадов. Вдребезги разлетались мраморные статуи и предметы мебели, крушились китайские вазы и старинный фарфор.

– Эрато, уходи, запрись в спальне! – закричал Гатерий.

– Твоя женщина, Гатерий, получит по заслугам! – Вахинак свирепо оскалился. – Сначала я разделаюсь с тобой, а потом освобожу Армению от слишком справедливого правителя. Подданные будут холодеть от страха, когда установится новый порядок!

Мечи в руках мастеров – это удивительное изящество. Бился опыт против молодости. Кто победит? Несмотря на то, что Гатерий, подготовленный Баграмом, действовал быстро, маневрировал искусно, делая удачные выпады и блоки, он не мог избавиться от мысли, что противник находится под действием галлюциногена. Обычный человек так сражаться не может. Атаки Вахинака следовали с быстротой молнии, реакция была ускоренная, точность убийственная. Римлянин, сохраняя спокойствие и уверенность, не смотрел на клинок соперника, а ловил его взгляд, думая: «Глаза безумные, мания величия овладела рассудком Вахинака, он не в своем уме. Как вынудить злодея совершить фатальную ошибку?» Но обманные движения трибуна не срабатывали. Противник, хищно ухмыльнувшись, явно решился на решающую атаку: его плечи напряглись, зрачки сузились, взгляд испепелял.

Гатерий выскочил на балкон и, пытаясь вымотать и запутать соперника, стал перемещаться туда-сюда. В проеме двери появилась Эрато с арбалетом в руках. Она взвела механизм спуска тетивы, прицелилась и, как только Вахинак оказался в поле зрения прицела, нажала на спуск. Стрела, просвистев, вонзилась в грудь злодея. Вахинак подался назад и, не устояв, перевалился через ограждение балкона и полетел вниз.

– Ты спасла мне жизнь! – воскликнул Гатерий.

Возлюбленные бросились в объятия друг друга. Она плакала, а юноша шептал:

– Милая Эрато, все в порядке. Я люблю тебя как никогда и буду любить вопреки всем обстоятельствам.

Разъяренная толпа, прорвав оцепление, снесла ворота ограды и ринулась во дворец. Дверь в покои царицы распахнулась, на пороге стоял Аддон:

– Государыня, оставаться тебе здесь больше нельзя! Гатерий, уводи царицу!..

В этот момент двое громил попытались вломиться к царице, и неподражаемый Аддон, со свойственной ему манерой одновременно успешно действовать и вежливо разговаривать, вступил с ними в бой, говоря при этом:

– Царица, скоро здесь будет столько желающих заполучить твою голову, за которую назначена награда, что мне одному не удержать натиск баламутов.

Эрато спешно взяла на руки малыша из люльки, Гатерий схватил светильник, и они поспешили в соседнюю комнату. Остановившись у стены из туфа с причудливым узором (сплелись виноградная лоза, животные и птицы), юноша пятью пальцами одновременно нажал нужные знаки на символе дракон, и потайная дверь приоткрылась. Выставив перед собой меч, заботливо оберегая царицу с ребенком, он повел их по винтовой лестнице в подземелье.

Мятежники искали царицу, не забывая грабить. Нет зверя, свирепее человека, говорили древние. Низменные инстинкты людей – огромная опасность для выживания человечества. Самые нахальные выбирают полную удовольствий и наслаждений жизнь либо предпочитают распущенность и буйство, в то время как большинство из нас, чувствуя себя несвободными, безмолвствует, делая вид, что их ничего не касается. На защиту справедливой царицы Эрато никто не выступил, наверное, поэтому в следующие 60 лет Армения погрузилась в пучину отчаяния.

В сводчатом подземном зале, в полутьме перед статуей Афины Паллады стояли Эрато с ребенком на руках и Гатерий. Заклинание произнесено. Статуя, повращав глазами, приготовилась услышать вопрос. Эрато спросила:

– О, Афина Паллада, скажи, переворот свершится и царицу свергнут?

Глаза статуи задвигались, ее взор опустился вниз. Это означало «да». Внутреннее беспокойство Эрато нарастало. Она задала следующий вопрос:

– О, Афина Паллада, скажи, мне грозит смертельная опасность?

И опять статуя опустила глаза. Царица в слезах обернулась к возлюбленному, как будто он мог что-либо сделать, совершить чудо, например, а, может быть, она просто искала поддержки.

Гатерий, справившись с волнением, попытался узнать:

– О, Афина Паллада, скажи, мы можем с Эрато и нашим ребенком спастись?

Палладиум ответил утвердительно. Гатерий нежно обнял мать и малыша: все будет хорошо.

Под сводами зала гулко прозвучал голос Музы:

– Невероятно!! – Из тени на свет она вывела Гранта, приставив к его шее кинжал. – Я подозревала, что Палладиум является магической сущностью, но способность предвидения – это что-то нереальное!

Эрато укоризненна смотрела на философа, тот стал оправдываться:

– Извини, царица, я думал, что смогу выбрать смерть, но личностные переживания, связанные со страхом, верой и надеждой, поставили вопрос: что лучше, жить или умереть? И я пришел к выводу: смысл жизни в том, чтобы жить и бороться.

Муза оттолкнула его, обратив теперь кинжал к горлу Эрато.

– Гатерий, – предупредила она, – любое резкое движение повлечет смерть царицы. А теперь вместе с Грантом осторожно снимите Палладиум с постамента, заверните и передайте мне. Вот тогда все будет хорошо. И шевелитесь!

Грант и Гатерий, поглядывая на парфянскую царицу, бережно сняли статую с камня и положили на землю. Философ принес плотную материю, и мужчины, опустившись на колени, стали аккуратно заворачивать реликвию.

Грант, взглянув заговорщически на парня, шепнул:

– Гатерий, кольцо! У тебя на пальце кольцо с гематитом, то самое, что дал Аветис.

Трибун бросил взгляд на кроваво-красный камень, отливающий стальными вкраплениями, и, скосив глаза на Музу, которая в нетерпении нервно покусывала губу, повернул кольцо вокруг пальца трижды.

Раздалось: «Уугуу». Муза пришла в смятение. Прокаркала ворона. Лицо Музы исказилось. Внезапно на нее спикировали сова и ворона. Парфянка, защищая лицо от нападения птиц, закрылась руками, задев кинжалом крыло