Ноги немели, кисти рук тоже, и это онемение медленно поднималось выше. Проулок был глухой, темный и узкий. Картинка просто.

Отлично, Дей, ты попал. Теперь Фрея точно тебя убьет.

Ну если Ронат не сделает этого раньше.

– Ты мне что-то подлила, – усмехнулся я. Вышло обреченно, с истеричными нотками.

– Вроде того. – Она пригладила растрепавшиеся волосы и запустила руку в сумку. – А сейчас просто не дергайся лишний раз, если не хочешь проблем.

Проблемы в случае лишней активности мне должны были обеспечить ее кинжалы, которые она достала из сумки и ловко пристегнула ремнями к бедрам. Чертовы женские сумочки, никогда не знаешь, что в них может найтись. И кинжалы – это, видимо, не единственное, чем Ронат собиралась меня удивить, потому что рыться в сумке она продолжила. А я мог на это только смотреть. Ног я не чувствовал почти совсем, так что ни убежать, ни даже с места сдвинуться.

Снова получаем в зубы за доброту, да, Дей? Когда ж я уже научусь-то…

Я сжал и разжал пальцы. Вроде работали. Но надолго ли?

Ронат достала из сумки длинную полоску бумаги, исписанную непонятными символами. Многообещающе. Возможно, она запечатает меня, как демона. Или обратит в своего фамильяра.

– Что тебе нужно? – Я решил потянуть время, но сама Ронат тоже никуда не торопилась. Она спокойно выводила что-то на бумажке, и вслед за ее движениями проявлялись новые символы.

– Ты же наемник, – сказала она, закончив работу, – так я тебя нанимаю. На безвозмездной основе. Отработаешь – будешь свободен.

О нет. Бесплатно я точно работать не буду. За спасение мира меня хоть едой и жильем обеспечивают.

Она подошла ближе, с явным намерением налепить эту бумажку мне на лицо, зачем бы ей это ни было нужно. В любом случае это оказалось мне на руку. Как и теснота этого проулка.

Ронат отбросило в сторону, ударив о стену. Она со стоном сползла по ней и осела на землю. Я очень боялся навредить ей слишком сильно, но времени толком регулировать силу удара и направлять ее не было. Энергия текла как попало и рассеивалась практически моментально, если я не преобразовывал ее в магию.

– Да чтоб тебя, – Ронат почти мгновенно вскочила на ноги, – живучий.

Кто еще из нас живучий.

От следующего заклинания Ронат увернулась. И еще от одного. С легкостью. Иначе и быть не могло: я направлял их трясущимися немеющими руками, кое-как стоя на ногах. Но когда она приближалась, мне становилось легче целиться. Ей – сложнее уклоняться.

На ее лице застыло выражение отчаянья и злой веселости одновременно. Мои пальцы дрогнули, но отнюдь не от яда. Ронат рванулась вперед, низко пригнувшись, и я ударил на автомате. Девушка плавно проскочила под волной, вторую рассекла кинжалом, но потеряла темп, и третья… впечаталась в грудь. От мерзкого хруста меня передернуло. На земле остался след, а Ронат с треском влетела спиной в забор. Мои руки опустились сами собой, живот скрутило, и я едва устоял на ногах. Потому что драться на ристалище с противником, обнесенным защитным полем, – это одно, а наносить кому-то реальные травмы – другое. Это непривычно. Это ненормально. Это неправильно.

Я видел, как Ронат чуть не рычит от боли, поднимаясь. Как сплевывает кровь и резким движением вытирает рот. Как отталкивается от земли и снова бросается в атаку, хотя ей явно было ужасно больно. И это с ней я спокойно выпивал в баре полчаса назад. Нет, мне определенно не везет с девушками.

Я хотел метнуть в нее заклятие, но не успел. Энергия рассеялась дымом. Лезвие кинжала тускло блеснуло в свете кривого фонаря. Девушка целилась прямо в грудь, и я ничего не мог сделать. Просто трусливо зажмурился. Ты жалок, Дей.

– Да чтоб тебя! – зарычала Ронат.

Кинжал висел прямо передо мной, застряв в полупрозрачном щите. Похоже, Фриг и Фэй все-таки довели этот навык до уровня рефлекса.

Ронат отскочила, но на щите осталась глубокая трещина, что позвякивала как треснувший лед. Я тут же влил в него энергию. А через секунду понял, что я снова идиот. Перед глазами все поплыло. Руки отнялись и повисли плетьми.

Кажется, это была та самая последняя капля.

Ронат снова занесла кинжал.

Щит разлетелся с треском. Его осколки порезали Ронат лицо и руки, но она будто этого не заметила.

Боль вгрызлась в тело где-то в основании правой руки. Ее свело, как от судороги. В глазах потемнело всего на миг. А потом все обрисовалось в два раза четче, в два раза резче, чем было до этого, и только боль чуть поутихла.

Слегка повернув голову, я увидел кинжал, почти по рукоять вошедший в руку. Словно волна тока пробежала по всему телу. Голова закружилась. Ронат не медлила. Она не я, она не упускала момента, не расходовала силы зря.

– Я же говорила, не дергайся.

Со злости она ударила меня коленом в живот. Я согнулся пополам в приступе удушливого кашля.

Я думал, что повалюсь на землю, но чудом устоял. Сердце колотилось быстро-быстро. Какая-то неведомая сила волной прокатилась по телу, заставив ноги двигаться. Эта сила знала, что я в опасности, и более того – она знала, что делать. В отличие от меня.

Сознание было похоже на перегорающую лампочку, мигало и трещало, из последних сил пытаясь светить. Но очередного перепада напряжения хрупкое стекло не выдержало и взорвалось. Ослепительно-яркая вспышка и всепоглощающая тьма – как и полагается при настоящем взрыве.

Первое, что я выхватил взглядом из рассеивающегося мрака, было тело Ронат. Она висела в воздухе без какой-либо видимой опоры, будто кто-то отключил гравитацию. Она отчаянно молотила ногами, а руками пыталась разжать что-то невидимое, сдавившее ей горло.

То, что Ронат задыхалась и явно из последних сил сражалась за жизнь, меня не особо взволновало. Я слабо понимал, что происходит. Было все равно. Но неясное глубинное чувство, которому я и названия-то не дам, заставило полностью вернуться в реальность. Я с усилием моргнул. Звон в ушах стих, и клубящаяся тьма рассеялась окончательно. Тогда я наконец смог разглядеть источник странной магии, душившей Ронат.

Пальцы чьей-то руки все сильнее сжимались, и, повторяя их движения, все сильнее сжималась невидимая хватка на ее шее. Приглядевшись еще внимательнее, я понял, кому принадлежала эта рука.

Не сразу, а постепенно ко мне пришло понимание, что рука, душащая сейчас живого человека, моя. Точнее, проекция моей руки.

Осознание молнией мелькнуло в голове, разогнав остатки тягучей сонливости. Соображать получалось с трудом, мысли метались в панике. Взгляд замер на руке, по