Поэтому Евсевий считал, что Элия безнадежно заражена иудаизмом и язычеством. И он по-прежнему игнорировал «святые места» нового Сиона, которые, возможно, также старался лишить финансирования, употребляя для этого свое влияние на Константина. Эти объекты были очень важны для Макария – соперника Евсевия. Конечно, епископ Элии добился огромного успеха с открытием гробницы Иисуса, но в последующие годы Евсевий предпринял определенные шаги для того, чтобы и его теология наложила отпечаток на процесс христианизации Палестины. Так, когда Палестину посещала теща Константина Евтропия, Евсевий как митрополит, скорее всего, сопровождал ее в паломничестве по святым местам. Прибыв в Мамре близ Хеврона, где по преданию Аврааму явился Бог, Евсевий, надо полагать, обратил внимание высокой гостьи на сомнительный характер существовавшего там культа. Не будем забывать, что фигура Авраама была чрезвычайно важна для Евсевия, а потому его наверняка ужасали празднества, устраиваемые совместно иудеями, христианами и язычниками в честь библейского патриарха. К священному дубу в Мамре каждый год стекалось множество народа из различных областей Палестины, Финикии и Аравии, чтобы провести ярмарку и веселые торжества, где иудеи, христиане и язычники поклонялись кто Богу Вседержителю, кто Зевсу Олимпийскому. Они взывали к ангелам, возливали вино и воскуряли фимиам; язычники приносили в жертву тельцов или агнцев. Все совершалось очень чинно и благопристойно, люди наряжались на праздник в лучшие одежды, не допускалось ни распущенности, ни нарушения приличий. И все же Евсевия раздражали эти вселенские сборища. Усматривая в них нечестивое заигрывание с ложными верованиями, Евсевий постарался соответствующим образом настроить Евтропию, дабы та поставила в известность Константина. Удар был нацелен на Макария, к духовной юрисдикции которого относилось это место. Вскоре епископ Элии получил от императора резкое письмо с упреками за то, что он позволяет «святые места осквернять непотребными жертвами». Как явствует из письма, ко времени его написания Константин уже испытывал влияние теологических воззрений Евсевия. Именно в Мамре возникла религия Слова, там «получил свое начало и обряд святого служения. Там сперва сам Спаситель с двумя ангелами почтил Авраама славным своим явлением» (Евсевий, Жизнь Константина 3:53). Подле алтаря, колодца и дуба Авраама Константин, которого Евсевий величает вторым Авраамом, велел построить базилику.

Константин намеревался собственной персоной посетить Палестину, но необходимость обуздывать страсти в непрекращающемся конфликте с арианством мешала ему покинуть Константинополь. Вместо себя император направил в Святую землю свою матушку, вдовствующую императрицу Елену Августу. В христианской легенде это «паломничество» предстает проявлением личного благочестия императрицы, но по сути в 326 г. она объезжала восточные провинции как официальное лицо. Путешествие окончилось грандиозными торжествами в Иерусалиме. Константин, подобно Адриану, использовал поездки для распространения своей концепции Римской империи: визит вдовствующей императрицы, в окружении пышной свиты поклоняющейся христианским святым местам, был ярчайшим символом христианского Рима. И если Адриан повсюду строил храмы, стадионы и акведуки – да и сама Элия Капитолина замышлялась им как дар его палестинским подданным, – то Елена на своем пути по землям Палестины даровала народу новые церкви. Она прибыла в Элию, когда Мартириум только проектировался, а на месте срытого языческого храма велись раскопки, и, возможно, в 327 г. присутствовала при открытии Гроба Господня. Вполне вероятно, что Евсевию было поручено сопровождать и эту августейшую паломницу и именно Евсевий подал ей идею об основании двух новых церквей. Митрополит с особенным благоговением относился к двум священным пещерам. Первая находилась в Вифлееме, где увидел свет Иисус, вторая – на склоне Масличной горы, и обе были местами, в которых произошло богоявление, воплощение Слова. Эти пещеры подтверждали точку зрения Евсевия о том, что главное в миссии Иисуса – божественное откровение. Подобные взгляды могли быть близки Елене, которая сама симпатизировала арианству. Как бы то ни было, она повелела почтить обе пещеры новыми базиликами. Евсевию же появление христианской святыни в Вифлееме было выгодно тем, что новая церковь Рождества отвлекала внимание христиан от Элии и Нового Иерусалима. Базилика на Масличной горе, называвшаяся Елеонской, находилась в 70 м от вершины горы, и от нее открывался восхитительный вид на город. Как и основной храмовый комплекс Константина, обе базилики располагались хоть и вблизи, но отдельно от самих «святых мест». На Масличной горе от базилики к священной пещере вели выбитые в скале ступени, и паломники могли спускаться туда, не мешая богослужению. Архитектура и здесь обеспечивала постепенное, шаг за шагом, вступление в святое место, так чтобы верующие имели время подготовить свои души и сердца.

История паломничества Елены в Святую землю вскоре обросла легендами. Уже в середине V в. христиане были склонны считать, что именно она, а не Константин и Макарий, руководила раскопками на Голгофе. Утверждалось также, что Елена обнаружила остатки креста, на котором был распят Иисус, хотя Евсевий, рассказывая о посещении императрицей Святой земли, ни разу не упоминает об этом событии. У нас нет описаний Животворящего Креста, относящихся ко времени его находки, однако к 390 г. он уже был одной из почитаемых реликвией Иерусалима, а его частицы имелись во многих церквях христианского мира. Обретение Креста должно было произойти в период 325–327 гг., и вполне возможно, что Елена принимала в этом участие. В начале IV в. христиане еще не придавали распятию Иисуса отдельного значения, а рассматривали его всегда в связи с воскресением. Смерть и последующее воскресение Иисуса воспринимались как части единого таинства. Однако с дальнейшим развитием поклонения Христу в Иерусалиме мучительная смерть на кресте стала важна сама по себе и, как мы увидим в следующей главе, заняла центральное место в воображении верующих. В итоге история открытия Гроба Господня стерлась из памяти людей, и сейчас самым знаменитым событием тех раскопок считается обретение святой Еленой Животворящего Креста.

Если до раскопок на Голгофе Иерусалим не был местом паломничества христиан, то после открытия Гроба Господня в город хлынули толпы пилигримов со всех концов огромной империи, включая и отдаленные западные провинции. Первый путешественник, от которого до нас дошли заметки о посещении Святой земли, прибыл из Бурдигалы – современного Бордо – в 333 г.; далекое странствие ему несколько облегчили уже построенные к тому времени военные дороги, связавшие Европу с Константинополем – новой столицей империи. Наверняка паломничество принесло пилигриму множество ярких впечатлений, но они остались без описания. Дошедший до нас лаконичный итинерарий, или «путник», – это просто перечень посещенных библейских мест с кратким изложением связанных с ними событий[46]. Пилигрим выглядит однодумом – он ни разу не отвлекся, чтобы полюбоваться на великие памятники классической древности, и интересовался только местами, упоминаемыми в Библии. Возможно, его проводниками были иудеи – многие из виденных им мест связаны со священными текстами, которые современные христиане называют Ветхим Заветом, а некоторые из упоминаемых им преданий известны лишь в еврейской традиции. Христианские паломники тогда только начинали прибывать в Святую землю, и до того, как христиане наладили собственную систему обслуживания, тем, наверное, приходилось прибегать к помощи местных жителей – евреев. Нашего пилигрима мало волновало и начало жизни Иисуса – он не мог миновать Галилею, однако не дал себе труда посетить ни Назарет, ни Капернаум, а сразу направился в Иерусалим. Там он первым делом устремился на Храмовую гору, остановившись лишь для того, чтобы понаблюдать за языческим культом исцеления, все еще процветавшим у купели Вифезда.