– Сегодня я пойду спать к себе. Уж если нас ждет свадьба, пусть все будет по-настоящему. Тебе придется набраться терпения и подождать, как ждут все женихи.

От охватившего его бешенства Комизар даже протрезвел. Он снова впился в меня взглядом.

– Мы оба отлично знаем, что в этой свадьбе нет ничего настоящего. Изволь слушать и делать, как я…

– А теперь твоя очередь внимательно меня послушать, – ответила я, не отводя глаз. – Посмотри вокруг. Видишь их лица? Чего ты хочешь больше? Меня или горячки, поддержки своего народа? Выбирай сейчас, потому что обещаю – ты не можешь получить то и другое.

Он злобно поджал губы, но тут же заулыбался и отпустил мою руку.

– После свадьбы.

Он позвал Каланту и велел проводить меня в мою комнату, а сам затерялся среди пьяных солдат.

Каден

Я уже изрядно подустал от этого наместника, который разглагольствовал, ни на минуту не закрывая рта. Хорошо хоть, что сопровождающие его – небольшой потрепанный отряд – почти все время молчали. Было заметно, что они его побаиваются. Не будь так важна для нас его провинция, поставляющая в Санктум медную чернь[1], я бы с радостью заставил его плестись по дороге за нами, глотая поднятую нашими конями пыль.

Я сумел избавиться от него только через пару дней. Впрочем, с чивдарами он неплохо поладил. Его коньком были разговоры о том, как показать вражеским свиньям наше превосходство, и перечисление всех способов, какими их следует кромсать и колоть. Посмотрим, что он запоет, когда узнает, что две вражеские свиньи окопались прямо в Санктуме. Об этом ни я, ни мои спутники ему не сообщили, в надежде избежать очередной тирады.

Он болтал, но по большей части я старался не вслушиваться. Вместо этого я думал о Лии, гадая, как она прожила эти восемь дней. Я приказал Эбену и Астер следить, чтобы она ни в чем не нуждалась, и Гризу тоже велел приглядывать за ней. Кажется, он питал к ней расположение, хотя такое было не в его характере – но Гриз хорошо знал легенды жителей холмов, и дар для него был не пустым словом. Пока о ней заботятся эти трое, все у нее будет в порядке, твердил я себе.

Я вспоминал вкус ее последнего поцелуя, заботу в ее глазах, нежный голос, когда она расспрашивала о моей матери. Я думал, что в наших отношениях, возможно, наметился поворот. Размышлял о том, как сильно мне хочется поскорее вернуться к ней и услышать, как она благословляет жертвоприношение. Paviamma. Каждое слово, которое…

– А я, значит, ему и говорю…

– Довольно, наместник, – резко оборвал я, – до лагеря осталось три часа, и эти три благословенных часа – помолчите!

Мои ребята заулыбались. Улыбки появились даже на лицах отряда наместника.

Сам наместник выпятил грудь и насупился.

– Я только пытался скрасить однообразие, развеять дорожную скуку.

– Больше не надо. Скука – это прекрасно.

Я вновь погрузился в мысли о Лии. Как мне сказать ей, что чуть ли не с первого дня я сердцем чувствовал, что мы с ней предназначены друг для друга? Что я знаю, вижу, что состарюсь рядом с ней. Что дар (в существовании которого у нее я даже не был до конца уверен) назвал мне ее имя задолго до того, как я впервые ее увидел.

Паулина

Брин сидел, опустив голову и не отрывая глаз от своего сидра. Он был самым младшим из братьев Лии, весельчак из тех, кто не лезет за словом в карман, и такой же озорной, как его сестренка. За последние несколько месяцев он повзрослел. Теперь на его лице не было и тени улыбки, с языка не срывались колкости.

– Мы с Реганом втайне порадовались ее бунту. Тогда мы и подумать не могли, что дойдет до такого.

– Вальтер тоже?

Он кивнул.

– Вальтер, пожалуй, больше всех нас. Это ведь он пустил преследователей на север по ложному следу.

Реган со вздохом выпрямился.

– Мы все возражали против того, чтобы ее отдали вот так, за незнакомца, и отослали в чужую страну. Мы были уверены, что это не принесет ей счастья, да ведь были и другие способы заключить мирный союз – дипломатам стоило только приложить небольшие усилия…

– Но матушка, как видишь, не пожелала нас слушать, – перебил его Брин. Я впервые слышала такую горечь в его голосе.

Королева?

– Вы уверены? – спросила я.

– Она да Королевский книжник были первыми, кто предложил принять предложение Дальбрека.

Это казалось невероятным. Я знала королеву. Она любила Лию, в этом у меня не было никаких сомнений.

– Откуда вы об этом узнали?

Реган рассказал, что после исчезновения Лии между их матерью и отцом вспыхнула страшная ссора. Оба они до того разошлись, что даже не удалились к себе в покои, чтобы скрыть ее от всех.

– Отец обвинял матушку в том, что она вредит ему и вечно выставляет его в дурацком свете. Он говорил, что не следовало ей вмешиваться и поощрять это дело, раз она не в состоянии найти управу на собственную дочь. Они осыпали друг друга обвинениями, словно отравленными стрелами.

– Всему этому должно быть какое-то объяснение, – повторяла я. – Ваша матушка любит Лию.

Реган пожал плечами.

– Мать отказывается обсуждать это даже с королем, не говоря уж о нас. Да что там, даже Вальтер ничего не сумел выведать, а уж ему-то всегда удавалось из нее все вытягивать.

Брин сообщил, что королева почти не выходит из своих покоев, даже ест у себя, и сыновья видят ее в коридорах замка лишь иногда, когда она выходит повидаться с Королевским книжником.

– Но книжник терпеть не может Лию, – воскликнула я.

Реган кивнул, подтверждая. Ни для кого не была тайной вражда между Лией и книжником.

– Мы думаем, она ищет утешения и совета в Священном писании. Она в них очень сведуща.

Утешение. Возможно. Но в голосе Регана явственно слышалось сомнение.

Брин допил сидр.

– Ты уверена, что Лию похитили? – снова с недоверием спросил он. Зная, как он любит сестру, я понимала: мысль о том, что она попала в руки варваров, для него невыносима.

– Да, – шепнула я.

– Мы добьемся встречи и с отцом, и с матерью, – обещал Реган. – Заставим их выслушать нас. Мы вернем ее домой.

После разговора с принцами я немного воспрянула духом. Решительность Регана наконец дала мне надежду. Он так напомнил мне своего старшего брата. Ах, если бы и Вальтер тоже был здесь. Я поцеловала пальцы, молясь о его скором возвращении.

Встав из-за стола, я вернулась в нашу комнату. Вышедшая мне навстречу Гвинет показалась мне усталой. Что ж, неудивительно после долгого сложного дня ожиданий и надежд.