– Вот они где. Наконец-то!

Мы с Гвинет подскочили и повернулись к открытой двери.

В проеме, подбоченившись, стояла Берди.

– Чтоб вас дождем намочило, я все ноги сбила, половину трактиров да гостиниц обошла в округе, вас разыскивая! Кто бы мог подумать, что вы в самую середку города забрались.

Я только молча раскрывала и закрывала рот, не вполне веря, что вижу ее.

К Гвинет дар речи вернулся раньше, чем ко мне.

– Что ты здесь делаешь?

– Да у меня все горшки из рук валились от тревоги за вас двоих и за Лию. Подумала, может, тут от меня будет больше пользы.

– Но на кого же осталась таверна? – пискнула я.

Берди покачала головой.

– Лучше вам этого не знать. – Она обтерла ладони о платье, видно, забыв, что на ней нет привычного передника, и принюхалась. – Не особо, видно, здесь утруждаются готовкой. Надо мне заглянуть на их кухню. – Берди снова поглядела на нас и удивленно подняла брови. – Это что же, я так и не дождусь, чтобы со мной поздоровались?

Опомнившись, мы с Гвинет бросились обнимать Берди, а она вытирала слезы, виня во всем дорожную пыль. Сейчас нам не хватало только одного – с нами не было Лии.

Я прижимаю ее.

Не шуми, дитя.

Пусть забирают.

Она дрожит всем телом,

Вне себя от ярости.

Мы смотрим, как стервятники уносят

корзины с едой, собранной нами.

В них нет сострадания. Нет милости.

Нынче нам снова придется голодать.

Вижу Харика, их вождя, среди них.

Он замечает Морриган, и я поспешно прячу ее за спину.

У него на боку сверкают серебристые ножи,

И я вздыхаю с облегчением, когда мы остаемся одни.

Он не отнял у меня больше.

Каланта сопроводила меня в ванную. Хотя мой статус изменился и дверь в комнату уже не запирали, в конце коридора все равно маячили стражники, ради предосторожности, как выразился Комизар, – я нисколько не сомневалась, что они исправно доносят ему каждый раз, как я открою дверь и высуну голову. Прошлой ночью, когда Каланта вела меня в мою комнату, она не проронила ни слова. Этим утром она выглядела еще более замкнутой.

Мы вошли в мрачное, без окон, помещение, освещенное лишь несколькими свечами. Но на этот раз вместо деревянной бочки меня ждала большая медная ванна. Она была до половины заполнена водой, с поверхности поднимались волны тепла. Горячая ванна. Я и не знала, что здесь существует подобная роскошь. Воздух наполнял сладкий розовый аромат. И масло для ванны.

Женщина заметила, что я от удивления замедлила шаг.

– Подарок от кланов на обручение, – нехотя пояснила она и, садясь на табурет, указала мне на ванну.

Сбросив одежду, я опустилась в обжигающую воду. Первая горячая ванна с тех пор, как я покинула стан кочевников. Я чуть не забыла, где нахожусь – с небес на землю меня вернули глаза Каланты: вышитое бисером голубое око, глядящее на меня в упор, и почти бесцветный живой глаз, задумчиво устремленный куда-то в пространство.

– А к какому клану ты принадлежишь? – спросила я.

Вопрос привлек ее внимание. Теперь на меня смотрели оба глаза.

– Ни к какому, – ответила она наконец, – я всегда жила в стенах Санктума.

Это признание меня озадачило.

– А почему ты заплела мне волосы так, чтобы видна была кава?

Каланта равнодушно пожала плечами.

Я глубже окунулась в воду.

– Вот что помогает тебе справляться с трудностями, я понимаю. Твое безразличие.

– У меня нет трудностей, принцесса.

– Начнем с того, что я твоя трудность. Это очевидно, но даже тут для меня есть загадка. Ты и подталкиваешь меня к чему-то, и удерживаешь, словно сама не знаешь, как лучше.

– Я не делаю ни того, ни другого. Лишь выполняю приказы.

– А я думаю иначе. – Я вытянула ногу и стала тереть ее намыленной губкой. – Мне кажется, ты немного заигрываешь с силой, но сама не очень знаешь, что с ней делать. Вот ты и прощупываешь, велика ли твоя власть, то извлечешь ее на свет, то снова спрячешь. Вся твоя смелость – снаружи. Внутри ты трусиха.

– Я вижу, ты можешь вымыться и без моей помощи, – Каланта встала и хотела выйти.

Я плеснула в нее водой, обрызгав все лицо.

Женщина взвилась, схватилась за висящий на боку кинжал. Она тяжело, прерывисто дышала.

– Я вооружена. Тебя это не беспокоит?

– А я обнажена и безоружна. Было бы глупо не беспокоиться. И все же я это сделала, ведь так?

Глаз Каланты сверкнул. Теперь на ее лице не было безразличия. Она презрительно сморщила верхнюю губу.

– Когда-то я была такой, как вы, принцесса. Ответы на все вопросы казались простыми. Весь мир лежал у моих ног. Я была молода и влюблена, к тому же дочь самого могущественного человека в стране.

– Но самый могущественный человек…

– Все верно. Я была дочерью прежнего Комизара.

Я выпрямилась, сидя в ванне.

– Того, которого…

– Да, того, которого одиннадцать лет назад убил ваш нареченный. Я помогла ему в этом. Так что теперь вы знаете, смелости мне не занимать, я могу быть отчаянной. А организовать убийство человека не так уж трудно.

Она повернулась ко мне спиной и вышла, тяжелая дверь с грохотом затворилась за ней.

Я сидела в оцепенении, не зная, что и думать. Она только что пригрозила мне, что устроит мою смерть? Я была молода и влюблена. В Комизара? Что она должна была испытать, узнав о нашей предстоящей свадьбе? Не потому ли она так затихла? Теперь у нее определенно появился мотив меня убить.

Я поспешно домылась, ванна больше не доставляла мне удовольствия. Я терла себе руки, пытаясь ни о чем не думать, сосредоточиться только на воспоминаниях о том, как Паулина скребла спину мне, а потом я ей, как мы поливали друг друга теплой и душистой розовой водой. Как мы хохотали, принимая ванну, как болтали о любви, о будущем, обо всем том, чем делятся подруги, – а не об убийствах. Каланта помогла Комизару убить собственного отца.

И все-таки она не выхватила кинжал, хотя я и видела, как гнев полыхал в ее глазах. Я задела ее, как и намеревалась, но не получила ответа, на который рассчитывала. Тем не менее многое становилось ясным. На какой-то краткий миг сквозь презрение, служившее ей маской, я увидела девочку, совсем юную Каланту, без вышитой заплатки на глазу – и она была в ужасе. Крохотный проблеск правды.