расшитое пайетками. Обе были нарядней меня, одетой в кюлоты и нагрудник, поскольку я готовилась к физическим испытаниям. Плохой способ для демонстрации «шарма», какими бы ни были условия…

– Бледный Фебюс объявил местным пиратам о своем намерении жениться, – продолжал великан. – Сегодня ночью он пригласил в логово Лукайских островов самых влиятельных из них, чтобы познакомить с избранницами.

– Кажется, ваш господин без колебаний нападет на своих ближних, если представится такая возможность, – заметил Зашари. – Пираты его не боятся?

– Напротив. Но в эту ночь объявлено перемирие. В знак доброй воли наш капитан заперся в своей спальне, чтобы совершить мощные спиритические практики и успокоить бурю: он тихо играет сонату.

Сонату? Напрасно я напрягала слух: кроме скрежета мачт, скрипа шкивов[144] и шепота волн, ничего не было слышно. Трубы Больших Орга́нов тоже молчали. Музыкант ограничился легким касанием к клавирам?

– К тому же существует страсть, которая толкает пиратов, достойных этого названия, отважиться на любой риск и противостоять всем стихиям, – заключил Гюннар. – Это любовь к игре.

Дурное предчувствие охватило меня. Игра, как отвлекающий маневр от душевных мук, – это почерк Бледного Фебюса. Какая новая извращенная идея выйдет из его больной головы этой ночью? Первый лейтенант, не добавив ни слова, пригласил трех избранниц на один из небольших кораблей-спутников «Ураноса» – на шхуну, которая с двадцатью матросами на борту отделилась от конгломерата. Разрывая пелену тумана, плывшего над морем, судно направилось в сторону темнеющих контуров Лукайских островов. Позади нас на высокой палубе флагманской цитадели я различила три головы, склонившиеся над леером: высокий шиньон Поппи, по-военному короткую стрижку Зашари и косы Прюданс, мягко развевающиеся на морском бризе.

– Мы проведем не больше пары часов на земле, – объявил Гюннар через тридцать минут, когда один из матросов бросил якорь в нескольких метрах от пустынного пляжа, омытого мелким дождем. – Только представлю вас «Береговому братству»[145].

– «Береговому братству»? – удивилась Эмина. – Это пираты, приглашенные Бледным Фебюсом?

Норвежец кивнул:

– Старинный термин, появившийся несколько веков назад. Рассказывают, что в ту эпоху флибустьеры решили объединиться для создания братства с собственным кодексом чести. Прекрасная договоренность разбилась вдребезги с приходом эры Тьмы. С тех пор – каждый сам за себя. В редких случаях, как сегодняшний, они собираются, напоминая разрозненных членов одной семьи. Итак, мы прибыли.

Гюннар пересадил нас в шлюпку, чтобы довезти до побережья, его люди в это время грузили тяжелые сундуки на борт.

– Но… это же добыча от Александра де Мортанжа! – вскрикнула я, узнав печати с херувимами на коробах.

– Правильно. Мы собираемся выгрузить десять из его сундуков, – подтвердил великан. – Как уксус не привлекает мух, так и пустой кошель не привлечет флибустьеров.

С протяжным вздохом по влажному песку шлюпка пристала к берегу. Армия из пальм плотно обступила пляж, между их стволами клубился туман. Свет размытой луны отражался на мокрых от дождя листьях. Немного дальше в соседних бухточках я увидела покачивающиеся мачты других кораблей: нет сомнений – судна пиратов, ответивших на зов Бледного Фебюса. Каким образом требуется очаровать их? Танцем? Декламацией стихов? Или хуже? Гюннар даст объяснения лишь в последний момент…

Мы отправились в путь, за нами по пятам шли мужчины. Они, тяжело отдуваясь, тащили сундуки, наполненные золотом. Мои сапоги увязали в песке, волосы намокли под моросящим дождем. Как только мы вошли в джунгли, густая растительность закрыла луну; оставалось надеяться на две лампы в руках матросов, шедших впереди и освещавших дорогу. По крайней мере, плотная листва защищала нас от дождя.

По дороге я прислушивалась к суете окружающей природы. Остров не спал, напротив, вел активную ночную жизнь, невидимую. Странные вибрации крыльев… прерывистое жужжание… металлический стрекот… В тяжелом воздухе, насыщенном сладкими ароматами разлагающегося гумуса, дышалось тяжело. Ощущение страха больше, чем влажность теплого воздуха, сдавило мою грудь. Ледяная атмосфера на борту «Ураноса» заставляла мерзнуть, здесь же пот стекал крупными каплями под толстой кожаной униформой. После того как Гюннар объявил правила сегодняшнего испытания, Поппи успела воткнуть цветок в мой нагрудник, чтобы придать ему хоть какое-то подобие женственности. У меня не хватило времени проглотить шарик дурмана, чтобы успокоить натянутые нервы. Может, выпить больше настойки ночью?..

Я испытала определенное облегчение, когда мы вышли на расчищенную от растительности поляну посреди джунглей, где раскинулся огромный шатер-шапито. Частый дождь наигрывал монотонное «кап-кап» по его крыше. По периметру шатра бродили тени: вооруженные до зубов пираты стояли на страже лагеря. Они молча расступились, пропуская наш кортеж, пылающие взгляды мужчин прошлись по мне, Эмине и Джуэл и остановились, впившись, на сундуках с золотом.

Внутри интерьер щеголял роскошью, контрастирующей с дикими джунглями вокруг нас. Землю устилали персидские ковры, с потолочных брусьев свешивались хрустальные люстры, создавая мираж эфемерного Двора. В центре высился большой круглый стол, за которым восседала дюжина мужчин в экстравагантных шляпах. Страусиные перья, золотые побрякушки, жемчужные колье: пираты раскуривали трубки, украсив головные уборы военными трофеями. Горящие глаза внимательно нас разглядывали. Гюннар подал знак своим матросам поставить сундуки на краю шатра, затем опустился на свободное уготованное для него место. Великан вынул кинжал, спрятанный в рукаве ливреи, и толкнул его на середину стола, где уже высилась груда из ножей, пистолетов и ружей: вооружение «Берегового братства», от которого они на время отказались.

– Доброй ночи, месье, и благодарю, что откликнулись на призыв Бледного Фебюса, – завел речь великан.

Морские разбойники кивнули, некоторые сняли шляпы. По всей видимости, Гюннар был персонажем, внушающим уважение даже самым необузданным разбойникам Карибского моря.

– Где наша сестра Кармен? – поинтересовался морской волк с длинными белыми усами, чей акцент намекал на Восточную Европу. – Я ее не вижу, уж не она ли прячется за вуалью?

Он трубкой указал на турчанку.

– Это Эмина Паша, османская избранница, как вы видите, – поправил его Гюннар. – Вместе с ней прибыли Джуэл Кентерберийская, английская избранница, и Диана де Гастефриш, избранница французская. Кармен la Loca, к сожалению, проиграла третий раунд соревнования.

Возбужденный ропот обежал круглый стол, заскрипели стулья. Некоторые из присутствующих потянулись к центру стола, чтобы взяться за оружие. Но зычный голос великана положил конец воинственной суете:

– С Кармен или без, пари открыто для участия. И десять тысяч луидоров на кону.

Могучей рукой первый лейтенант указал на сундуки. Тотчас как по мановению волшебной палочки пираты успокоились.

– Достаточно будет анонимно проголосовать за избранницу, которую вы выберете, – важно, не спеша объяснял великан.

Я искоса взглянула на соперниц, одновременно наблюдая, как один из матросов «Ураноса» раскладывал конверты перед каждым из «Берегового братства».

– Нужно написать имя выбранной девушки на конверте, – инструктировал