Гюннар. – В конце ночи выигравшие разделят между собой десять тысяч луидоров.

– Мы должны делать ставки на ту, кто выйдет замуж за Бледного Фебюса, я правильно понимаю? – спросил корсар с уродливым шрамом. Его треуголку перегружали военные медали всех стран, без сомнения, содранные с мертвых тел многочисленных флотилий.

– Нет. Имя будущей жены станет известно только через неделю, по результатам четвертого и последнего подвига, – ответил Гюннар. – Вы выберете ту, которую устранят сегодня ночью. Избранница, собравшая больше голосов, проиграет ставку… и одновременно жизнь.

Жестокие ухмылки оживили лица участников пари. Золото и кровь – вот идеальный рецепт, который пиратам по нраву. Кармен la Loca, единственная женщина, заседавшая в этой ассамблее, была уже позабыта ими.

– И каким образом выбирать проигравшую между этими глупыми трещотками? – спросил один, указав на нас крюком вместо правой руки.

– Вам решать. Бледный Фебюс не дал ни одного критерия, только сжатые сроки: у вас час, чтобы вынести свой приговор.

– А потрогать товарок можно? – залился хохотом здоровяк, сверкая золотыми зубами.

Это было слишком даже для Эмины, которая, не выдержав, взорвалась:

– Подобная буффонада не имеет ничего общего с подвигом! – гневно выкрикнула девушка под всколыхнувшейся вуалью. – Гюннар, вам должно быть стыдно: выставили нас на аукцион, как вульгарных скаковых лошадей!

– Именно так, – скалился косоглазый корсар. – И самая медленная кобылка будет пристрелена.

Зеленый попугай на его плече тут же отозвался зловещим эхом:

– Пристрелена! Пристрелена! Пристрелена!

Другой корсар указал грязным указательным пальцем с черным ногтем на османку:

– Покажи свое личико, что прячешь за этой тряпкой, красотка, если не хочешь, чтобы я написал твое имя на бюллетене. Ибо я определился с критерием моего выбора: напишу имя самой страшной.

Эмина возле меня дрожала от бешенства, и я ее понимала. Даже не лошадью, а вампирической кобылицей налетела бы я на «Береговое братство», чтобы разорвать им глотки одним укусом. Этим ли мужчинам, где один безобразнее другого, судить нашу внешность? Здесь собрались одни грубияны. Но самым низкосортным хамом был зачинщик злосчастного маскарада. Если в прошлых подвигах Бледный Фебюс еще мог притворяться в некоем извращенном рыцарском духе, требуя от нас прохождения через опасные испытания, то в этот раз спектакль был не более чем пародией на подвиг, пошлой забавой, жестоким развлечением и, прежде всего, абсолютно бессмысленным.

– Чтобы вы могли принять справедливое решение об избранницах, предлагаю им по очереди пройтись перед вами, – продолжал Гюннар. – У каждой четверть часа, чтобы представить себя. Оставшиеся пятнадцать минут вы могли бы потратить, чтобы вынести приговор. С кого начнем?

– Бросим кости! – рявкнул пират с крюком. – «Один» и «два» – за француженку, «три» и «четыре» – за англичанку, «пять» и «шесть» – за турчанку. Посмотрим, кто первым пойдет по кругу.

– Хорошо сказано! – поддержали разбойники.

Здоровой рукой ампутированный вытащил из кармана игральную кость и бросил ее на стол. Она остановилась на цифре три. Пират вновь бросил кость, на этот раз выпало шесть. Жребий брошен: я оказалась последней.

Великан развернулся на стуле и обратился к нам с Эминой:

– Не соблаговолите ли вы подождать свою очередь под навесом, дамы?

Два матроса приготовились вывести нас за пределы шатра, но османка грубо оттолкнула их:

– Уберите лапы! Нам некуда бежать.

Мы вышли в ночь под навес, по крыше которого продолжал барабанить дождь. В ореоле лампы, свисавшей с потолочных блоков, вышагивали силуэты пиратов, охранявших поляну по окружности; дальше них темнели непроходимые джунгли. Как сказала Эмина, нам действительно некуда бежать или лететь, к тому же мы пришли сюда, чтобы победить, каким бы грязным и отвратительным сегодняшнее испытание ни было. Испытание… я услышала голос чародейки Джуэл, который возносился вверх, там, за нашими спинами. Ну, конечно, вампирша использовала свой темный дар, она, которая и так уже награждена оглушительной красотой.

– Еще неизвестно, кто станет последней, но уже понятно, кто будет первой, – с досадой бросила я.

– Я вообще не собираюсь участвовать, – шепотом отозвалась Эмина.

Что она такое говорит? Я не была уверена, что правильно расслышала бормотание османки, да еще произнесенное сквозь вуаль…

– Я приготовилась бежать, – продолжала девушка вполголоса. – Поведение Бледного Фебюса у меня с самого начала вызывало отвращение. Эта ночь – последняя капля, переполнившая чашу терпения. Мои страхи не беспочвенны: мужчина – душевнобольной, опасный псих, с которым ни один союз невозможен. Таким будет мой отчет султану.

Глаза Эмины сверкали в прорези вуали, как у хитроумной Шахерезады, использующей всю свою смекалку, чтобы избежать фатального брака. Пар от земли, напившейся воды, создавал вокруг османки призрачный нимб. Монотонный стук дождя заглушал наш шепот. Только я могла слышать откровения турчанки.

– Мне жаль ту, кого он выберет, потому что это равносильно браку с Синей Бородой. Тот, кто с такой легкостью жертвует невестами, без колебаний убьет свою супругу, если ее смерть вдохновит на написание инфернальных симфоний.

– Но до сегодняшнего дня ты принимала участие наравне с другими… – напомнила я ей, задетая за живое.

– Да! Потому что у меня не было выбора! Но я не хочу проиграть и быть убитой! Любой побег был невозможен до сих пор: ураган был слишком мощным, а стена Глаза слишком плотной. Но в эту ночь буря стихла, я предупредила своих янычар, что момент наконец настал. Они отправились вслед за нами на своих шлюпках, скрываясь в тени галеры, не поднимая парусов, используя только весла, чтобы пройти незамеченными в тумане. Пока я с тобой разговариваю, янычары должны прибиться к берегу и молча взять шхуну на абордаж: убить его экипаж без малейшего шума.

Я лишилась дара речи, онемела так же, как беспомощные жертвы янычар. На борту шхуны оставалась дюжина матросов, и они не были обученными воинами, как профессиональная охрана «Ураноса». Вероятно, подготовленные османцы без малейших усилий установили контроль на небольшом судне.

– Если мы достигнем пляжа сразу же после результатов пари, нас будут ждать, – продолжала Эмина. – Стрелки́ в засаде нейтрализуют Гюннара и наш эскорт. Останется лишь подняться на борт шхуны и выйти в открытое море. Мы слишком далеко, чтобы орудия «Ураноса» могли достичь нас, к тому же Бледный Фебюс погружен в состояние глубокого полубытия, чтобы быстро воссоздать бурю. Никто не сможет остановить нас до самых берегов Флориды, которая всего в нескольких лье отсюда; там я организую свое возвращение в Турцию, ибо мои янычары добыли достаточно золота, чтобы купить пятимачтовое судно и его экипаж.

Пораженная смелым планом, я стояла как вкопанная. Ночь заполняла мое молчание незнакомыми звуками, пальмы плавно покачивались под луной.

– Мне казалось, что мы заключили соглашение, которое обеспечило бы победу одной из нас и спасение другой… –