Обдумал я это, завернул падаль в простыню, потащил за собой по лестнице. Рубины и бумаги, как и книги, этот упокойник не трогал, а копаться в его карманах, выискивая меч тысячи истин и прочие необоримые и сверхценные артефакты, мне было лень.

Грошен на притащенного упокойника отреагировал… никак. В том смысле, что «принёс соболезнования» — и всё. Ни вопросов, ни чего-то такого.

— А что с ним делать-то в Золотом? — уточнил я административно-хозяйственный вопрос обладающего таким неликвидным активом как нахрен не нужный мёртвый труп.

— Да бросьте в уголке, ваше почтенство, — сообщил мне управляющий. — Людишки к вечеру в стражу оттащат, а там или родные займутся, или на погост для голытьбы, не след такими мелочами голову забивать.

В целом — вполне прагматичный и соответствующий реалиям времени подход. Я, если мне прочитанные книги не врут, с момента «заключения ряда», пусть даже устного, имел права на очень многое, по укладам. В случае, если Ург был мещанином — то какие-то вопросы появиться могли, например. Не в смысле «посадки», а возможного штрафа, если я Урга злостно удушегубил, с особой злонамеренностью. Но, судя по всему, Ург вообще был из «работного люда», так что вопросов и претензий ко мне, дружиннику корифея, не возникло бы, даже если бы в мешке из простыни была изящная инсталляция с расчленёнкой, составляющая кусками трупана надпись «это сделал Потапыч».

Так что в несколько менее поганом, чем могло бы быть, настроении потопал на работную площадь. Но, как понятно,совсем не радужном: бардак и неустройство, вместо важных и интересных вещей занимаюсь всякой хернёй и вообще — раздражает. А вот на самой площадку взгляд зацепился за сидящего и знакомого мне дядьке с тростью. Он меня заинтересовал ещё в первое посещение этой биржи труда, ну а что прихрамывает — да в общем мне его гонять-то особо некуда, кроме округи. Если справится с помощью со сбруей и доставкой продовольствия с первого этажа — уже вполне устроит. А так — интересен и не вызывает антипатии, что, конечно, подозрительно. Но в плане возможного сотрудничества — перспективно. Так что, не обращая внимание на копошения, я целенаправленно дотопал до сидящего на ящике типа.

— Я — видом Михайло Потапыч, дружинник корифея. Мне нужен личный слуга. Ты меня заинтересовал. Готов поговорить и обсудить ряд? — не стал я выплетать кружева, потому что откажется или будет мяться — и так желающие найдутся, хотя и служба у владеющих — не самое популярное место, что я наблюдал.

— Выслушать ваше почтенство — честь, — поднялся дядька с ящика, не опираясь на трость. — И в службу пойти я желаю, иначе не было бы меня тут. Млад Пшёный я, ваше почтенство видом, — поклонился он, уже поднявшись.

23. Подозрительная комедия

В итоге, вместо мыслей и прикидок, которыми очень стоило бы заняться, я тащился по улице Золотого в компании этого Млада, умеренно злопыхая на окружающую реальность. Из хорошего было то, что Млад хоть и имел какой-то ущерб в конечности, что было заметно, но недостаточный для полноценной хромоты. Так, прихрамывал слегка, и трость была у него скорее для подстраховки. И явно не беспомощный дядька — на поясе открыто висел не самый короткий нож, довольно высокого качества, со сложной гардой. Собственно, «собрат» моего тесака, хоть и попроще, безусловно.

А ещё тип начал радовать ещё до начала нормального общения. Краем глаза я за ним приглядывал, и было видно, что вопросы ко мне он имеет. Но не орёт и не подпрыгивает, держит в себе и не «отвлекает господина видома от дум». Похвально, заслуживает поощрения, пусть словесного. А заодно проверю, насколько верно я интерпретировал интерес.

— Тебе любопытно, — негромко произнёс я, — куда делся парень, с которым я ушёл десять дней назад.

— Не слишком, почтенный.

— Могу промолчать.

— Но… достаточно любопытно, — на ходу «переобулся» дядька, вызвав улыбку.

— Сдох он. Полез к защищённым магией ценностям, не послушал предупреждения.

— Вот дурень-то! Прошу простить, почтенный…

— Прощаю. Что с ногой? — поинтересовался я.

— Нету, господин видом, — с этими словами Млад слегка стукнул тростью по левой ноге, вызвав звон. — Но со службой…

— Стоп. Верю, что это тебе не большая помеха, — прервал я его, явно ожидавшего «посыла калеки». — Мне — не важно. Но интересно.

— И что вас интересует, почтенный?

— Почему её нет. Что вместо неё.

В ответ он начал рассказывать: довольно толково, выдавая пакет данных и замирая, ожидая моих уточняющих вопросов. И договорил до финиша нашего пути — «Счётов», где нам оперативно организовали отдельную кабинку, даже не по слову, а по моему жесту.

История у Млада Пшёного оказалась занятной: одарённый, прошедший Академию, с не слишком сильным воздушным духом. Не сирота, вполне себе мещанин Золотого. После Академии устроился в «объездную стражу» корифея. Этакие патрульные-егеря, следящие за порядком по дорогам и сёлам именно Корифейства, гоняющие бандитов и прочую подобную публику. Дослужился там до десятника, завёл семью, копил на безбедную старость. Но, в отличие от классического мента, опасность службы которого происходит, в основном, от коллег и проверяющих, стража в Золотом вполне рисковала жизнью не «по результатам исполнения», а именно «при исполнении». Про «служку» Ратого и его команду умолчим: они посыльные, вещь тоже небесполезная.

В общем, нарвался отряд на объезде на навь, злого человека, отожравшегося и лютого. Умение Млада работать с воздухом в патрулях помогало в плане наблюдения: подробностей он не говорил, а я и не спрашивал, но выходило, что на полутора километрах он может разглядеть (или почувствовать) детали наблюдаемого объекта. И навь он опознал, а дальше выходило, что решил справиться с ней силами отряда. И даже справился, но начальству это справление не понравилось: два трупа стражников, отсутствие ноги самого Млада.

— Инструкции… — начал было я, полюбовался на непонимание в глазах собеседника и поправился. — Наказы, как действовать, когда встречаешь навь — были?

— Как не быть, почтенный