Септимий Север запретил еврейский прозелитизм и христианскую пропаганду. Но ни у Геродиана, ни у Диона Кассия мы не находим упоминания о каком-либо эдикте, который мог бы быть применен в данном случае. Фактически речь идет вовсе не о массовых гонениях, а о судебных процессах, состоявшихся в двух центрах, где народные страсти достигли особого накала — в Александрии и Карфагене.

В городе Тубурбон Минус (Тебурба), находившемся поблизости от столицы Проконсульской провинции, в 203 году были арестованы пять христиан. Среди них находилась святая Перпетуя (Vibia Perpetua), молодая замужняя женщина 22 лет с грудным ребенком, принадлежавшая к местной знати. Вместе с ней в тюрьму заточили двух новообращенных скромного звания и двух рабов. К ним вскоре присоединился шестой — он сам отдался в руки властей. Обвиняемых осудили в Карфагене и бросили на растерзание зверям. Эта трогательная история известна нам из пространного повествования, проникнутого монтанистским[37] духом, в котором склонны видеть руку Тертуллиана. Этот документ имеет первостепенное значение для понимания христианской психологии, а также тех несчастий, которые многим семьям принес прозелитизм, религиозный экстаз, видения, являвшиеся мученикам, и ужасы амфитеатра. Это одновременно и художественное произведение, наивное и вместе с тем трагическое, простое и возвышенное, рисующее прелестный образ доброй Перпетуи, страдающей вдвойне как мать и дочь и все же страстно желающей принять муку, невзирая на то, что она разлучит Перпетую со всеми нежно любимыми ею людьми.

Вскоре после смерти Септимия Севера христианин-легионер из Ламбеза сделал логические выводы из антимилитаристских принципов евангелия. Он отказался по случаю праздника надеть венок и вернул «свой меч, который считал излишним для защиты Господа Бога». Его отправили в Рим и предали мучительной казни.

Христианская литература. Мы хорошо осведомлены о кризисах, которые переживало христианство. Но, к сожалению, мы мало знаем об организации культа и об условиях, в которых развертывалась пропаганда христианства. Церковь Карфагена, получившая евангелие с Востока так же, как церковь Рима и Лиона, пользовалась греческим языком. Римские проповедники II века сохранили греческий язык в литургии, но проповедь, очевидно, вели на латыни. Поэтому первые документы о мучениках также были составлены одновременно на двух языках. Перпетуя говорила по-гречески со священнослужителями и по-латински со своими близкими. Тертуллиан начал писать по-гречески. Несомненно, оба эти языка одновременно применялись в церкви Карфагена. И лишь во II веке она окончательно перешла на латынь.

В 180 году уже существовали латинские переводы библии. Мученики из Сцилли, простые люди, которые не могли знать греческого, располагали «почтенными книгами божественного закона и посланиями праведного Павла». В конце II века один из пап, один епископ и один еретик писали на латинском языке. Но первые шедевры литературы на латинском языке подарил христианству Тертуллиан.

Тертуллиан. Тертуллиан (Q. Septimius Florens Tertullianus) был сыном центуриона из когорты проконсула. Он родился в Карфагене в 155 или 160 году, там же постиг высшее ораторское искусство и получил широкое образование. Он одинаково хорошо владел латинским и греческим языками, был сведущ в медицине и естественных науках, а главное, обладал серьезной юридической подготовкой. Ему прочили блестящею карьеру адвоката, но неожиданно он сделал крутой поворот и принял христианство.

Обстоятельства обращения Тертуллиана нам не известны. Скорее всего оно, как и все остальные его действия, было продиктовано страстностью и прямолинейностью его натуры. Стоило ему понять, в чем истина, как он душой и телом отдавался служению ей, пренебрегая осторожностью, отвергая компромиссы. Это был экстремист и бунтарь, идущий против течения. Торжествующие доктрины, получившие признание своего времени, были ему не по душе. Его интеллект находил удовольствие в абсолюте, его темперамент — в борьбе. К тому же он был блестящим памфлетистом, как никто Другой, вооруженным для полемики и отдавался ей целиком. Будучи обращенным, этот бербер сохранил под внешностью христианина всю страстность, всю непримиримость, все свободолюбие своих соплеменников.

Христианство Тертуллиан воспринимал сугубо ригористически. Он призывал своих братьев-христиан отказаться от всего и целиком посвятить себя борьбе. Сам он бросился в первые ряды подвижников христианства, поощряя и оправдывая мучеников («Ad Martyres»), опровергая обвинения в адрес христиан («Apologeticum», «Ad nationes», «Ad scapulam»), запрещая верующим посещать публичные игры («De spectaculis»), поступать на военную службу, так как христианин не должен быть солдатом, а солдат, принявший христианство, обязан дезертировать («De corona») и, наконец, занимать должности, вынуждающие идти на компромисс со временем («De idolatria»).

Будучи оратором, мыслившим философскими категориями, он отнюдь не противопоставлял разум вере. Он даже считал философов как бы предвестниками веры, изменившими своим внутренним побуждениям. Его теология охватывала самые высокие материи: существование бога («De testimonio animae»), природа души («De anima»), последний судный день («De resurrectione carnis»). Он изощрялся в наставлениях, призывавших к морали и непререкаемой дисциплине («De baptismo», «De oratione», «De paenitentia»), язвительно высмеивал кокетство женщин и излишества их туалета («De cultu feminarum»), в частности ополчался против вуали, которую носили юные девушки («De virginibus velandis»), и проповедовал целомудрие («Ad uxorem», «De pudicitia»).

Тертуллиан чувствовал себя в родной стихии лишь тогда, когда ему приходилось с кем-нибудь или с чем-нибудь бороться. Он обрушивал свои удары на евреев, настраивавших власти и население против христиан («Adversus Judaeos»), на всех еретиков, против которых располагавшая священным писанием церковь могла систематически выдвигать обоснованные возражения («De praescriptione haereticorum»), и, в частности, на художника Гермогена, путавшего «красноречие с многословием, цинизм с твердостью» и отстаивавшего вечность материи («Contra Hermogenem»), на маркионистов[38], противопоставлявших Христа богу ветхого завета («Contra Marcionem»), и Праксея, который во имя сохранения единства бога утверждал, что бог-сын всего лишь проявление бога-отца («Contra Praxeam»).

Основное пропагандистское произведение Тертуллиана «Апологетик» («Apologeticum»). Автор проникает в самую гущу ожесточенных споров между язычниками и христианами, поднимает свой голос против преследований, которым подвергались только христиане за вымышленные и ничем не подтвержденные обвинения в преступлениях, за презрительное отношение к национальной религии и уклонение от культа императора. Выступая по первому пункту, Тертуллиан не испытывал серьезных затруднений, остальные два представляли большие сложности. Он не отрицал позицию христиан, а оправдывал ее, понося языческую мифологию и утверждая, таким образом, лояльность христиан. Казалось, он не замечал, что империя заинтересована не в сопоставлении этих двух религий, а в защите концепции порядка от доктрины, которую государство считало источником анархии и смуты.

Этот грозный мыслитель в конечном итоге не мог не приняться за само христианство. В один прекрасный день он познал монтанизм — ересь чисто прагматического свойства, которая отвергала какие бы то ни было теоретические споры, но стремилась к моральному идеалу и действию, допуская предсказания, проникновение в души людей,