эту возможность, Лейла. Ты не можешь спрятаться от своей судьбы.

— А что, если я не хочу быть серрин? Как мне от этого избавиться?

— Два варианта: один невозможен, а другой немыслим. Но ни то, ни другое ты не захочешь принимать во внимание. Последствия слишком велики. Ты такая, какая ты есть. Это предназначение, Лейла. Это то, что ты не можешь игнорировать. И если ты избранная серрин…

— Я не избранная. И я не уверена, что мне нужны ещё какие-либо из этих встреч, Беатрис. Спасибо, что уделили мне время, но, думаю, теперь я понимаю достаточно.

Лейла попыталась уйти, но Беатрис схватила её за руку.

— Живи в мире, Лейла, а не изолируйся от него. Книги не идут ни в какое сравнение с жизненным опытом. Общайся с людьми и учись у них. Влюбляйся. Страдай. Узнай, что такое настоящие эмоции. Позволь этому напугать тебя. Всё это обеспечит тебе наилучшую защиту, если когда-нибудь придёт твоё время. Невинность ничему тебя не научит — только притупит твоё осознание твоих истинных чувств. Тебе нужно играть с ними в их собственную игру. Ты должна это сделать, чтобы выжить.

Как права была Беатрис… как мучительно права. И реальность обрушилась на неё с такой силой, что у неё почти перехватило дыхание.

Если Калеб видел этот символ, значит уже на ком-то. Наступил знак новой эры. И единственный секрет, о котором её предупредили, мог оказаться в руках вампира, который потенциально знал носителя.

Был только один вампир Высшего Ордена, с которым он близко общался.

Фейнит.

Фейнит была единственной. Фейнит была избранной. Вот почему она хотела её живой.

Её охватил ужас.

Каким-то образом она узнала об этом. Каким-то образом она раскрыла секрет — ключ для активации Армун.

Вот оно. Это был её худший страх — не просто быть обнаруженной вампиром, подвергнутой пыткам, насилию и забитой или захваченной в плен теми, кто хотел безжалостно использовать её кровь, чтобы убить их. Её самым большим страхом была возможность, крошечная вероятность того, что Трайян поднимется при её жизни.

И если Фейнит действительно знала и в своём отчаянном желании заполучить её в свои руки дала Калебу хотя бы намёк на правду, её шансы выбраться живой только что упали до нуля.

Это больше не касалось только её и Алиши. Её решение поехать сюда было не просто глупым, оно могло привести к катастрофе.

И если Калеб поистине знал, то он играл в очень жестокую игру.

Нет. Ей пришлось сказать себе, что это всего лишь её паранойя. Ей нужно было поверить, что это всего лишь её паранойя.

— Я говорила тебе; это символ для кого-то из родословной Высшего Ордена, и он предлагает им защиту, — сказала она. — Что касается пророчеств, то в книге их полно. Это всё, что я могу тебе сказать.

Мгновение он наблюдал за ней, задумчиво изучая её глаза. Она нерешительно посмотрела в ответ, опасаясь, что её глаза выдадут так много тому, кто, казалось, мог прочесть каждую её мысль.

— Почему это так важно для тебя? — спросила она.

— Почему ты так неохотно раскрываешь что-то, если это ничего не значит?

— Я дала клятву никогда никому не раскрывать секреты этой книги, не говоря уже о вампирах.

— И в этом всё дело, не так ли, Лейла, в твоей преданности своему делу?

Беспокойство скрутило её желудок.

— Моя единственная цель состоит и всегда была только в том, чтобы вытащить нас с Алишей отсюда живыми.

— Так ты продолжаешь говорить.

Его пристальный взгляд задержался на ней, но лишь на мгновение, прежде чем он закрыл книгу и отодвинул её в сторону. Она ожидала, что он встанет, но он просто ещё больше откинулся на спинку стула, его нога всё ещё стояла на перекладине её стула, его молчание усиливало её панику.

— Ты где-то видел этот символ, не так ли? — спросила она.

Он легонько провёл большим пальцем по нижней губе, не отрывая от неё пристального взгляда.

— Или с чего бы ещё тебя это так заинтересовало? Или это больше касается владельца, в котором ты заинтересован? — добавила она.

Он почти улыбнулся.

Стеснение в груди было мучительным. Она не могла удержаться и спросила его.

— Где ты был, пока я спала?

— Ты же не собираешься теперь вести себя как собственница по отношению ко мне, Лейла?

— Я задала тебе вопрос.

— И я задал тебе один вопрос, но, думаю, у нас обоих есть кое-что, о чём мы хотели бы умолчать.

— Я не глупая, Калеб. Этот символ предназначен для Высшего Ордена, и, насколько я понимаю, есть только один вампир Высшего Ордена, с которым ты общаешься близко и лично.

— Поэтому ты такая скрытная? — он потянулся к её бокалу с вином и сделал глоток. — Я знаю, что её желание заиметь тебя как-то связано с этим символом. Я хочу, чтобы ты сказала мне, что это за связь, — он взглянул на неё. — Почему это заставляет тебя паниковать.

— Мне не по себе от всего, что связано с ней.

— Ясно, — он выдержал паузу. — Но у неё нет такой власти надо мной, как ты думаешь.

— Нет?

— Нет.

Его пристальный взгляд мало чем помог ослабить её напряжение, несмотря на кажущуюся искренность в его глазах. Молчание затянулось, поскольку его взгляд не дрогнул, пока он ждал, когда она заговорит.

Но ей нечего было сказать. Она ничего не могла сказать. Нет, пока он не расскажет больше о том, что ему известно.

— Но я понимаю, почему ты волнуешься, — сказал он. — Почему ты так сопротивляешься. Чёрт, если бы я был ключом к грядущему восстанию вампиров, я бы тоже не хотел об этом говорить.

Ужас охватил её и лишил дара речи, поскольку его взгляд не отрывался от её глаз. Хотя она и подозревала это, услышав, как это сорвалось с его губ, всё для неё стало слишком реальным. Стены пульсировали, темнота, казалось, ещё больше сгущалась физически и ментально, в то время как слова продолжали подводить её.

— Значит, ты не собираешься это отрицать? Что символом является Армун. Что тот, кто его носит, должен высосать всю до единой капли кровь серрин и украсть её душу? Как избранный оставляет её на Краю в агонии на всю вечность, пока они приходят к власти и, в конечном счёте, уводят человечество в рабство. Вот как это происходит, верно? Трайян добирается до тебя и пророчества начинают сбываться.

Он сделал ещё один солидный глоток вина, прежде чем отодвинул пальцами основание бокала.

— Неудивительно, что тебе не терпелось выбраться отсюда, —