сердце болезненно забилось, когда он забрал стул от своего конца стола и поставил его рядом с нею.

Он отодвинул её тарелку и пустое блюдо в сторону, чтобы положить перед ней книгу, и поставил ногу на перекладину её стула.

— Я хочу, чтобы ты кое на что взглянула.

Он открыл книгу на том месте, где его палец отмечал страницу, и указал на символ.

— Что ты об этом знаешь?

Её сердце пропустило удар. Холодный озноб ужаса охватил её, пока она смотрела на слишком знакомый символ. Она снова переключила своё внимание на Калеба, заставляя себя выдержать его взгляд как можно спокойнее, несмотря на то, что внутри неё всё сжималось от ужаса, тревога отделяла её от всего, кроме него и отрешенного взгляда его глаз.

— Ничего. А что? Я должна знать?

— Для тебя это ничего не значит?

— Это что-нибудь значит для тебя?

Она уже знала его ответ. Зачем ему выделять символ из всех остальных, разбросанных по книге, если он его не узнал? И если он узнал его, значит, он где-то его видел. И если он видел этот символ, то знал, кому он принадлежит. И если он знал, кому он принадлежит, то было ещё важнее, чтобы она сохранила абсолютное молчание.

Её уставшему мозгу нужно было включиться. И быстро.

— Это твоя книга, — сказал он.

— Да. Но это не значит, что я прочитала всё это.

— Но ты можешь её прочитать. В этом-то всё и дело.

— Ты хочешь, чтобы я прочитала?

— Если бы ты могла, — сказал он, не отводя взгляда.

Лейла уставилась на страницу с красивым тиснением и наклонным скорописным почерком. Она пробежала глазами по чересчур знакомым словам. Это были слова, которые она не читала годами, но которые знала почти наизусть. Этот раздел был одним из центральных в учении её деда — его предостережением. Предупреждение, которое никогда ещё не звучало так громко и отчётливо.

Части. Она просто должна была рассказать ему части.

Она снова взглянула на Калеба.

— Здесь сказано, что это символ защиты.

— Защита от чего?

— Здесь не сказано.

— Тогда что же там сказано?

Под пристальным его взглядом она снова опустила взгляд на страницу, притворяясь, что просматривает её, в то время как её разум погрузился в творческую работу.

— Он защищает всех, у кого он есть. Все, кто избран для того, чтобы иметь его. Защита от… — она пожала плечами. — Здесь упоминаются всевозможные мифологические и метафизические иерархии и порядки. Я даже не слышала о половине из них. Возможно, их даже больше не существует, — она снова взглянула на него. — В этом не так уж много смысла, но большая часть этой книги именно такова.

— Продолжай.

Тошнота подступила к горлу, усиливаясь от пристального взгляда Калеба.

— Больше мне нечего сказать. Это всего лишь краткая справка.

— Здесь что-то говорится о пророчестве.

Она знала, что огонек в её глазах не остался незамеченным.

— Ты не единственный лингвист, Лейла. Некоторая лексика выходит за рамки языка. Так расскажи мне больше.

Лейла посмотрела в его бескомпромиссные глаза. Он не мог знать. Он никак не мог знать. Никто из вампиров не знал. Её бешено колотящееся сердце заглушило тишину в комнате. Но если бы он знал, то понял бы, что она что-то скрывает. Ей приходилось действовать осторожно.

— Здесь сказано, что этот символ зарезервирован для представителей определённого происхождения. Вероятно, Высшего Ордена… вот что это обычно означает.

— Ты упомянула слово «избранный». Избранный для чего?

— Я не знаю.

Калеб держался совершенно неподвижно, но слегка прищурил глаза.

— Почему об этом написано в этой книге?

— Вероятно, из-за упоминания о родословной. В ней содержится всё, что связано с кровью. Мне понадобилось бы бесчисленное множество других справочных источников, чтобы связать всё это воедино. Все книги соединяются вместе, как пазл, если ты хочешь получить целостную картину. Я не читала их уже много лет. Некоторые я вообще никогда не читала. Ты ожидаешь, что я вытащу один крошечный фрагмент из целого гобелена. Это так не работает.

Что-то теплилось в глубине его глаз — ледяная целеустремленность, взгляд, который, в отличие от его прежнего взгляда, который можно было принять за привязанность, теперь явно был взглядом вампира лицом к лицу с серрин.

— Ты лжёшь.

Её желудок перевернулся.

— Нет.

— Да, лжёшь. Ты пытаешься что-то скрыть, и это говорит мне о том, что здесь рассказывается нечто большее. Что-то, о чём ты не хочешь, чтобы я знал, — его пристальный взгляд задержался на ней до такой степени, что она почувствовала, что он больше не собирается отводить глаза. — Что такого особенного в этом символе?

Её желудок скрутило, пульс участился, во рту пересохло.

Спасти вампира это одно. Раскрытие тайны, столь же древней, как и её раса, которая могла привести её в самое сердце её худшего страха, было другим. Она должна была сохранить эту тайну. Она должна была это сделать. Та самая причина, по которой книга вообще не должна была появиться в Блэкторне.

Этот секрет никогда не должен выйти наружу.

Она вспомнила Беатрис, с сочувствием смотрящую на неё своими проникновенными глазами.

— Ты понимаешь, почему твоему дедушке пришлось привезти тебя сюда, — сказала Беатрис. — Он рассказывает мне о твоих занятиях, о том, какая ты внимательная. Твои знания уже впечатляют, не говоря уже о беглости твоего устного перевода, усвоенный за такой короткий промежуток времени.

— Я говорила вам, что люблю читать.

— А что касается пророчеств, ты читала о Трайяне?

Даже тогда от этого слова у неё каждый волосок на затылке вставал дыбом. Конечно, она знала о пророчестве, знать его было обязанностью каждой серрин.

— Да.

— И твой дедушка говорил с тобой об этом?

— Да.

— И, Лейла, больше всего на свете ты должна понять и принять это. Если я и смогу убедить тебя в чём-то сегодня, то только в этом. Потому что, если это ты, если ты предопределена, тогда ты должна оттачивать свои навыки лучше, чем кто-либо другой. От этого зависит выживание человечества.

Она выдержала её пристальный взгляд, каждая клеточка её тела была полна решимости.

— Тем больше причин для меня никогда не приближаться к ним.

— Лейла, если такова твоя судьба, ваши пути пересекутся, и ты должна быть готова. Все тренировки, которые проходят серрин, все исследования… да, это для того, чтобы уничтожить нашего врага, но прежде всего, превыше всего остального, это для того, чтобы быть готовой. Если ты та самая, и обнаружится, что тебе чего-то не хватает, тогда всё, за что мы боролись, чтобы защитить, будет принадлежать им. Ты должна принять