к ловушке, а вечерами обрабатывает мех. В отличие от грубых фабричных химикатов дубление кожи с использованием мозга животных делает шкуру мягкой и прочной. Разложив на коленях мягкую лосиную шкуру, он говорит, удивляясь этому открытию: «В мозге каждого животного достаточно дубильного вещества, чтобы обработать его собственную шкуру». А его собственный мозг и сердце привели Лайонела домой, в лес.

Лайонел – метис, он называет себя «голубоглазым индейцем», выросшим в глухих лесах Северного Квебека, что подтверждает его мелодичный акцент. Его речь так изысканно приправлена французским «qui, qui, madame», что мне все время кажется, что он вот-вот поцелует мне руку. А его собственные руки говорят сами за себя: у него широкие и сильные ладони лесоруба, приспособленные для того, чтобы ставить капканы или затягивать лесовозную цепь, но в то же время достаточно чувствительные, чтобы, проведя по шкуре, оценить густоту меха. К моменту нашего с ним разговора железные капканы с захватом для лап были запрещены в Канаде и разрешены лишь капканы с захватом всего тела животного, обеспечивающие мгновенную смерть. Он демонстрирует мне один из них: требуются две сильных руки, чтобы открыть его и установить, а его мощная защелка сломает шею в мгновение ока.

В наши дни звероловы проводят на земле больше времени, чем кто-либо другой. И они ведут подробные отчеты о своей добыче. В кармане жилета Лайонела лежит пухлая записная книжка, исписанная карандашом. Он достает ее и, помахивая, произносит: «Не хотите заглянуть в мой новый “смартфон”? Я загружаю данные в свой лесной “компьютер”. Он, знаете ли, работает на пропане».

Его ловушки приносят бобра, рысь, койота, куницу, норку и горностая. Он проводит рукой по шкуркам, объясняя мне, что такое густой зимний подшерсток и длинный остевой ворс и как определить состояние здоровья животного по его меху. Лайонел делает паузу, переходя к описанию меха куницы, который славится своей роскошной шелковистостью. Не зря куницу называют американским соболем. Этот мех имеет красивый окрас, и он легкий как перышко.

Куницы – часть жизни Лайонела, они его соседи, и он благодарен за то, что они избежали полного уничтожения. Звероловы, подобные ему, первыми отслеживают популяции диких животных и состояние их здоровья. Они ответственно относятся к своему делу, заботясь о тех видах, которые их кормят. Каждый выход на охотничью тропу дает им нужную информацию, на основании которой они действуют. «Если мы ловим только самцов куницы, то держим ловушки открытыми», – говорит он.

Дело в том, что, когда наблюдается переизбыток молодых непарных самцов, они бродят по лесу и часто попадаются в ловушки. Слишком большая их численность затрудняет добычу корма для остальных животных.

«Но как только попадается самка, – продолжает Лайонел, – мы прекращаем ставить ловушки. Это означает, что мы отловили лишних животных и больше не трогаем остальных. Таким образом, популяция не будет избыточной, не будет недостатка в пище – и она продолжит развиваться».

В конце зимы, когда еще лежит снег, но дни уже становятся длиннее, Лайонел достает лестницу с верхней полки своего гаража, надевает снегоступы и топает в лес, взвалив лестницу на плечо и положив в корзину молоток, гвозди и обрезки досок. Он выискивает подходящие места – большие старые деревья с дуплами, такими, размер и форма которых говорят о том, что их может использовать только один вид. Он карабкается по лестнице, вкопанной в снег, верхняя перекладина которой опирается на крепкую высокую ветку, и сооружает платформу. Лайонел возвращается домой до наступления темноты, а с утра встает, чтобы снова пойти в лес. Тащить лестницу по лесу – тяжелая работа. Покончив со строительством платформ, он возвращается домой, достает из морозильника белое пластиковое ведро и ставит его у дровяной печи, чтобы оно оттаяло.

Все лето Лайонел работает проводником по рыбным местам на отдаленных озерах и реках, которые знает с детства. Он шутит, что сейчас работает только на себя, и называет свою компанию «Видеть больше – делать меньше». Неплохой бизнес-план. Когда он и его «подопечные» чистят улов, он собирает потроха в большие белые ведра и хранит в морозильнике. Не раз он слышал, как его клиенты переговариваются между собой шепотом: «Должно быть, зимой он варит себе эти рыбьи кишки».

На следующий день он снова отправляется в лес, таща ведро на санях несколько миль по тропе с ловушками. С проворством чуть меньшим, чем у ласки, держась одной рукой, он взбирается по лестнице (никому не хочется опрокинуть на себя рыбьи потроха), накладывает совком на платформу пахучее угощение и переходит к следующему дереву с платформой.

Подобно большинству хищников, куницы медленно размножаются, что подвергает их популяцию риску истребления, особенно в сезон охоты. Беременность длится примерно девять месяцев, и самки производят потомство не ранее, чем по достижении трехлетнего возраста. У них рождается от одного до четырех детенышей, а вырастят они столько малышей, сколько позволят запасы корма. «Я выкладываю эти кучки с рыбьими потрохами в последние недели перед рождением детенышей, – говорит Лайонел. – Если положить их туда, где их больше никто не достанет, тогда у этих маленьких матерей будет полноценная еда. Это поможет им выкормить своих детенышей, и тогда выживет большее их количество, особенно если случится затяжная зима или еще что-нибудь». Нежность в его голосе ассоциируется у меня с заботливым соседом, спешащим к больному с кастрюлькой горячего супа. Совсем не так представляла я себе звероловов. «Что ж, – говорит он, слегка краснея, – эти маленькие куницы заботятся обо мне, ну а я забочусь о них».

Согласно нашим традициям, урожай становится почитаемым благодаря тому, что ты что-то отдаешь взамен взятого. Нельзя отрицать того факта, что забота Лайонела приводит к увеличению численности куниц на его охотничьей тропе, как нельзя не признать того, что они будут убиты. Подкормка куниц-мам – это не альтруизм, это выражение глубокого уважения к законам функционирования мира, к существующим в нем связям, к жизни, перетекающей в другую жизнь. Чем больше он дает, тем больше получает, а потому он проходит лишнюю милю, чтобы дать больше, чем он получит.

Я тронута любовью и уважением Лайонела к этим животным, той заботой, которой он окружает их благодаря своим знаниям и пониманию их нужд. Он живет этой любовью к своей добыче и разрешает свои внутренние конфликты, применяя принципы Почитаемого урожая. Хотя нельзя также забывать и о том, что из шкурок куниц, вероятней всего, сделают роскошные шубы для богачей, таких как владелец шахты в Садбери.

Да, эти животные гибнут от руки Лайонела, но сначала он обеспечит им достойное