Он теперь знал, что если лошадь долго неслась во всю прыть, то ей нельзя сразу же давать отдыхать, а нужно вначале «выводить», равно как нельзя сразу же после скачки поить коня, даже если тот этого и хочет.

Да и вообще, лошади, к удивлению парня, оказались более нежными существами, чем он думал. Нет, коней он любил (абстрактно, потому что сам их видел только в цирке, да в кино), но считал, что они могут скакать целыми днями, ни разу не уставать. Но не все так просто.

Замайло и его люди поглядывали на ратников Клеста недоверчиво, пока к ним не вышел Первак. Воевода внимательно осмотрел сына, вроде бы, пересчитал его руки и ноги, но недостачи не нашел. Правда, физиономия сына воеводы еще не полностью пришла в порядок, но багровые кровоподтеки сменились желтизной, а сломанный нос уже зажил. В общем – до свадьбы заживет.

Обнимать сына отец не спешил, да и сам Первак не торопился упасть в отцовские объятия. Ну да, а чего обниматься-то?

А вот с воеводой Клёстом сосед обнялся. Обнялись, похлопали друг дружку по спинам. Потом Клёст сказал:

— Пораньше я тебя ждал.

Замайло только отмахнулся:

— И сам я хотел пораньше приехать, да дела навалились. Из дальних лесов разбойники пожаловали, пытались деревеньку мою ограбить. Но, хвала Перуну, вовремя упредили. Прискакали вовремя, разбойники даже в деревню войти не успели. Вот, пришлось за ними малость погоняться. Двоих дружинников поранили, зато целое гнездо отыскали.

— А что ж ты меня на помощь-то не позвал? — удивленно вскинулся Клёст. — Неужели бы я не помог на соседнем-то деле?

— Позвал бы, но уж слишком быстро они убегали. Пока бы гонца к тебе слал, то да сё, ушли бы. А так, настигли, а по следам и лагерь нашли. Да и разбойников-то немного было – десятка два. Сами справились. Воронам теперь радость – висят.

— Дружинников-то сильно поранили? — заботливо спросил Клёст.

— У одного руку проткнули, но это ничего, а вот у второго глаз стрелой пробит. Знахарь сказал – может, парень и окривеет.

Клёст повздыхал, а потом повел всех – и своих дружинников, и соседа с его людьми на поварню.

Ярослав думал, что в честь приезда гостя Клёст закатит пир — зря они, что ли, воду и дрова таскали? Но здесь всё было гораздо проще и скромнее — кроме пирогов с мясом, на стол выставили кашу, да поднесли всем по кружке кваса. Ни тебе «старых медов», ни «зелена вина». Мед, которым поили богатырей в сказках, Ярослав так до сих пор и не видел, а что такое «зелено вино», он тоже не знал. Может, не пришла еще эпоха хмельных напитков? И не решает князь (ладно, пусть воевода) своих задач, на хмельном и пиру?

За столом Ярослав оказался неподалеку от своего воеводы. Не по правую руку – там сидел Замайло, не по левую – там был Крень, но на очень почетном месте. Младших дружинников пока должны были кормить на самом дальнем конце, а тут, такая честь. Может, кто-то и ворчал втихомолку, но вида не показывал. Да и знали, что новый дружинник уже в милости у Клёста, тем более, что и было за что – и двух чужих воинов на нашей земле поймал, и волкудлака привел, да еще и с Лесным хозяином в дружбе.

Утолив первый голод – опростав миску с кашей, Замайло приступил к пирогу. Кусок был здоровый, но воевода доблестно с ним справился. Прожевав, запил квасом и сказал:

— Хорошее у тебя село. Дома справные, мужики и бабы не бедствуют. Вон, давеча, когда скакали, видел, что и одеты все хорошо, в тряпье никого не видел.

— Так, стараемся. Трудится народ. Это мы только мечами махать умеем, а люди пашут, сено косят. И прорухи большой нет…

Сказав про проруху, Клёст постучал костяшками пальцев о столешницу. Видимо, здесь тот же обычай, что и в будущем – постучать по дереву, чтобы не сглазить.

— Так и мы не зря свой хлеб едим, — рассудительно сказал Замайло. — Вон, разбойников ловим, от всего прочего обороняем. Нас не станет, как мужики без ратников-то проживут? Сразу же чьей-то добычей станут. Мы с тобой, да с дружинниками стараемся чтобы у всех жизнь была хорошая. Помнишь, как в ту зиму мы с волками бились? Почитай, штук сорок серых на копье взяли. А не взяли бы – так и порушили бы они и овец, да и самих мужиков с их семьями.

Воевода замолк, вытаскивая из деревянной тарелки еще один кусок пирога. Верно, понравился. Надкусив, спросил:

— Слышал я, что вы волкудлака поймали? Только так и не понял — сожгли вы его, или повесили?

— Поймать-то поймали, — кивнул Клёст. Потом усмехнулся: — Только мы его не казнили, а к делу пристроили.

— Волкудлака и к делу? — удивленно вытаращился Замайло. Он даже жевать от изумления перестал.

— Так вон он сидит, кашу наворачивает, — указал Клест на бывшего оборотня, сидевшего в конце стола, рядом с Нежданом и Зозулей. На тот конец кашу принесли позже, поэтому доесть еще не успели. — Дружинник он теперь у меня. Трудно парню, но старается. А казнить его нельзя было. Проклятие на нем лежало. Вот, от проклятия освободили, а что с ним делать? Пахать? Так пахарей и без него хватает. А дружинников всегда недочет. Сам ведь знаешь – ратника учить долго, а коли погибнет, замену не сразу найдешь.

Замайло притих, переваривая услышанное. Но видимо, тот факт, что оборотень стал ратником, если его и удивил, то ненадолго. Что ж, пусть он и волкудлак, так это неважно. Был бы человеком годным.

— Скажи-ка мне брат воевода, — спросил Замайло. — А ты про нечисть, что в наших лесах объявилась, не слышал? Мне мой ведун уже все уши про то прожужжал. Дескать – появилась у нас какая-то нечисть. Может маг, а может – колдунья какая. Если колдунья, так это похуже любого мага. Вот ты про проклятие сказал, что на волкудлаке было… На том, что твоим дружинником стал, — зачем-то уточнил сосед. — Может, это проклятье та нечисть и наложила? Допрежь ведь не бывало такого, чтобы оборотни свой