Япония, подземелья Токио, Картонная крепость

Наиболее удобный заход в норы под Токио оказался ходом для техников метрополитена. Широкие ворота, забранные хромированной решеткой, вполне свободно позволили пронести снаряжение и оборудование.

Приказав водителям грузовиков быть готовыми отозваться по первому сигналу, Волошин выдал им бумаги, согласно которым они выполняли подрядные работы по очистке вентиляции метро от грызунов и паразитов.

– За дело, – скомандовал он.

Наемники опустили решетки, заперли ворота. Не дожидаясь приказа, перевели электронику бронекостюмов в тактический режим, включили инфракрасные фонари.

Сверяясь с картой на экране щитка шлема, Волошин шел первым. Аннигилятор постарался на славу. На карте был не только проложен маршрут, но и особые приметы описаны, чтобы уже наверняка не заблудиться.

Одно не переставало удивлять. Зачем понадобилось прятать серверы здесь, в старой системе коллекторов? Ладно, допустим, это место скрыто от лишних глаз. Но московские диггеры любят подобные закоулки, наверняка есть и японские любители сталкерства. Выяснить, что от старого канала, пострадавшего от землетрясения, после кардинальной перестройки остался целый рукав, – относительно просто.

Конечно, настоящие диггеры предпочитают не афишировать такие знания, но… Даже не в этом дело! Есть же элементарные удобства. За серверными станциями требуется уход, соблюдение определенных норм, и любому понятно, что канализация – плохое место для хранения сверхважного проекта.

«Может быть, это очередное подтверждение старинной поговорки, что говно всегда стекает вниз?»

В том, что проект именно сверхважный, Волошин не сомневался. Иначе бы его не послали с отборной группой так далеко, затрачивая на операции астрономические суммы и подключая все связи. Знать бы только, что именно хранилось в кремниевых гробах. Досье на политиков? Компромат? Реквизиты банковских операций и счетов? Или все вместе?

Жаль, вряд ли он узнает правду. Волошин не из тех, кто задает вопросы. А потому наилучшей стратегией сейчас будет просто очистить голову от лишних мыслей. Сосредоточиться на деле. Ведь теперь ему есть что терять. Больше судьба не подарит ему такого шанса, несмотря на все его рекомендации и авторитет. Неудачников никто не любит. Они, как камень, тянут за собой на дно.

Однако против воли или от нечего делать мысли все же не прекращали движения по кругу. Причудливо исказившись, они вновь вернулись к Аннигилятору.

Кто этот человек? И, задавая себе этот вопрос уже с полгода, Волошин имел в виду отнюдь не личность, не имя и фамилию. Его интересовало другое: на чьей он стороне? То, что Аннигилятор «гасил» членов Internet Hate Machine, безусловно – чудесно, даже прекрасно, но…

Что дальше? Будет ли он сотрудничать и после операции? Не возникнет ли с ним сложностей? То, как легко он решил отдать покровителям Волошина сервера, навевало неприятные мысли. Например, почему он не воспользуется ими сам? Пока высшее руководство сотрудничает с ним, снабжает его деньгами, он покорный, но – что? Забрав серверы, покровители утратят интерес к делу. Internet Hate Machine их не волнуют, это американцам хакеры не дают покоя, а вот возможности Аннигилятора…

– Шеф!

Волошин встрепенулся. Оказывается, они уже вплотную подошли к скрытому перешейку, единственному пути в старый рукав канализации.

– Разворачивайте оборудование, – приказал Волошин. – Где-то здесь д-должны быть точки доступа. П-подключайтесь.

Аннигилятор заранее предупредил, что лезть в Крепость не нужно, не отключив защитную систему. Наверное, все компьютерные крысы любят окружать себя ловушками и подлянками.

«Интересно, – подумал Волошин мельком, – а почему Аннигилятор сам не пришел сюда? Что ему мешало повернуть оружие Internet Hate Machine против них самих, а потом воочию полюбоваться результатом? Трусость?»

Так и не придя ни к какому выводу, он переключил канал рации:

– Оцеп-пление, прием! Говорит Волошин. Как у вас там?

Секунду все было нормально. Потом спокойствие растворилось в привычной арктической стуже профессиональной собранности.

– Они не выходят на связь! – рявкнул он. – Пробейте, в чем дело!

– Так точно, шеф!

Легкими движениями привычных к оружию людей его бойцы сорвали плеч автоматы, успокаивающе лязгнули затворы.

– Что т-там?

– Инфразвук, сканирование местности, запущена программа консервации… они хотят закрыться!

Волошин оскалил зубы в усмешке:

– Перехватывай управление.

– Есть шеф. Уже.

Короткий взгляд на список предписаний, педантично созданных Аннигилятором.

– Рубите кабеля.

И опять его команда звучит уже в тот момент, когда действие исполняется. Одни бойцы быстро, но без лишней спешки рубили провода; другие монтировали жестяные коробочки в щитки сетевого подключения. Аннигилятор сказал, что это даст им абсолютную власть и пресечет любую попытку сопротивления. А уж Волошин на себе когда-то испытал, и не раз, те ужасы, что могут привидеться под воздействием инфразвукового излучения. Поэтому он лично затребовал подтверждение подключения. И компьютерщик не оплошал, крикнул с восторгом:

– Они наши шеф! Наши, мать их через алтарь!

– Делай что нужно.

– Защита отключена! Аварийное питание и резервы переключаю на нас. Инфразвуковые пушки выключены. Блокирую связь.

Волошин уронил со злым удовлетворением:

– Хорошо, очень хорошо. П-приготовились, парни. Мы заходим. Помните: серверы в отдельном хранилище. Значит – стрелять можно сп-покойно, мы их не повредим.

– Так точно, шеф!

– Готовы.

– И, – добавил Волошин зло, – держите наготове зажигательные гранаты. Я хочу, чтобы все, что мы т-там найдем, – сгорело. Дотла!

Япония, Хоккайдо – Токио

Леонид сидел в кресле скоростного поезда. Глаза были закрыты, затылок покоился на подголовнике. Сначала Леонид боялся, что уснет. Однако то, что удалось узнать, лишило сна.

В душе теперь была злобная горечь, сердце, словно желая уничтожить хозяина, качало не кровь, а нагнетало чистый яд. Он бодрил не хуже внезапного пробуждения, когда тебя скидывают с кровати. Только летишь не на пол, а в неожиданно разверзнувшуюся пропасть. И в этот момент понимаешь, что нет никакого неба – есть только расстояние до неизбежного удара; слишком маленькое, чтобы успеть о чем-нибудь подумать, и слишком длинное, чтобы успеть прочувствовать страх.

Эта худая бодрость не давала продохнуть, заставляла кулаки стискиваться до хруста, до скрипа готовой порваться кожи.