И вот — наконец! — удача им улыбнулась. Примерно черезчас после того, как «Группа У» устроила засаду, Лайма первой услышала шаги исхватила Корнеева за руку, потому что именно в этот момент он собрался что-тосказать. Корнеев замер, как вспугнутый заяц. Иван наклонил голову,прислушиваясь.

Кто-то шел по тропинке в сторону развалин. Это были тяжелыешаги. Размеренные и оттого особенно страшные. Топ-топ, шур-шур — человекзадевал ветки папоротника, и они с характерным звуком терлись о его одежду.

Лайма привстала, чтобы не пропустить тот знаменательныймомент, когда незнакомец выйдет на открытое место. Перед самым забором емупридется переходить вброд целую лунную реку, и тогда его можно будетрассмотреть и без бинокля.

И вот он появился. Высокий, с мощной спиной… Лайма ужесмутно, угадывала, кто это. Еще несколько шагов…

«Бабушкин!» — ахнула она про себя. Корнеев тоже узнал бардаи покачал головой с пониманием. Мол, я так и думал. Лайме страстно захотелосьсвоими глазами увидеть, что Бабушкин будет делать в развалинах. Она жестамиприказала Корнееву оставаться на месте, а Медведю — следовать за ней.Тихо-тихо, двумя сгустками лесного мрака они проскользнули к пролому в заборе иосторожно просочились на территорию санатория. Трава была мягкой, и под ногами,елава богу, ничего не хрустело.

Бабушкин, впрочем, не ожидал, что за ним будут следить. Онне оглядывался и вообще не проявлял никаких признаков беспокойства.Складывалось впечатление, что он идет по конкретному делу, словно у негоназначена деловая встреча, на которую не следует опаздывать.

«Только бы внутри не оказалось никакой нечисти», —взмолилась про себя Лайма. Она была довольно храброй женщиной, но предсказатьсобственную реакцию на появление каких-нибудь упырей затруднялась. Бабушкин темвременем нашел дверь, которая держалась на одной петле, отворил ее и включилфонарик. Вошел внутрь здания и затих. Лайма с Медведем короткими перебежкамипоследовали за ним.

Встав спиной к дверному проему, они прижались к стене.Лаима.жестом показала, что заглянет внутрь первой, Иван кивнул и достал из-запояса пистолет. Блеснул длинный хищный ствол, и сразу стало боязно до дрожи вколенках. Оружие овеществляет все человеческие страхи. Является тойразделительной чертой, за которой начинается большая игра — не на жизнь, а насмерть.

Взору Лаймы открылось большое помещение с высоким потолком,с которого свисала арматура. Сверху что-то капало: капли ударялись о листжести, валявшийся на полу, и издавали противные чмокающие звуки. Бабушкиннаходился возле левой стены, довольно близко от входа и совершал какие-тостранные манипуляции. Расковыривал стену? Фонарь стоял на полу возле неголампой вверх наподобие маленького торшера.

Лайма затаила дыхание, потом дернула Медведя за рукав,приглашая посмотреть тоже. Одним быстрым движением он переместился к проему изаглянул в него. Бард держал в одной руке большой стеклянный пузырек, а вдругой — нож. Соскребал со стены бело-зеленоватую плесень и стряхивал вподготовленный резервуар. Медведь и Лайма переглянулись. Одна и та же мысльпришла им в голову — этот человек берет какие-то пробы на анализ. Может быть,почва и сами материалы, из которых сделаны стены, содержат особые вещества?Вредные добавки? Или что-то еще? Потом бард передает все это иностранцам.Лейтер, похоже, был связным, но его почему-то убрали.

Значит, все-таки это касается лаборатории по изучению снов…Не может быть, чтобы «партвытрезвитель» каким-то образом повлиял на экологию.Ведь после того как лаборатория уехала, здесь некоторое время работали люди! Ис ними ничего не случилось — Медведь разговаривал кое с кем. Кроме того, развевозили бы сюда руководящих сотрудников, угрожай им хоть какая-то опасность?

Медведь тем временем спросил у Лаймы, дыша прямо в ухо:

— Берем?

Она хотела спросить, куда они его денут, но потом махнуларукой. Бабушкин был один, и они застали его врасплох на месте преступления.Другого такого случая может не представиться. Помедлив некоторое время, онаутвердительно кивнула головой.

— Жди меня здесь, — одними губами велел Иван,отстранил Лайму, сгруппировался и буквально одним скоком впрыгнул в зияющийпроем.

Лайма решила не смотреть на то, что там, внутри, будетпроисходить. Она слышала только требование Медведя поднять руки вверх,удивленный вскрик Бабушкина, шум короткой борьбы и несколько крепкихругательств, которыми обменялись противники.

Наконец появился Иван, толкающий в спину пленника. Бабушкинбыл в наручниках и держал руки перед собой, конвоир руководил им при помощигрубых окриков и пистолета.

— А это еще кто?! — воскликнул изумленныйБабушкин, очутившись на улице. — Да вас тут целая шайка!

— Шагай, шагай! — прикрикнул Медведь. — Лучшепоговорим про твою шайку.

— Чего вам от меня надо, собаки?

— Потом расскажем. В подходящей обстановке.

— Лайма?! — воскликнул Бабушкин, наконец узнавсвою соседку. — Ты-то тут чего делаешь?! С ума вы, ребята, посходили? Внаручники меня заковали!

— Не сопротивляйся, Олег, — предупредилаЛайма. — А то мой человек тебя застрелит.

— Правда, что ли?

— Правда, — подтвердил Медведь.

— Откуда он такой огромный взялся? — продолжалбубнить Бабушкин. Лайме не нравился его тон. Казалось, он специальнозаговаривает им зубы, чтобы неожиданно нанести удар и сбежать. — Выскочилна меня, чуть сознания не лишил!

— В подвал его, — скомандовала Лайма таким тоном,будто была королевой и велела своим стражникам казнить преступника. — Мыостаемся тут, а ты можешь начинать с ним работать.

— Так вас много? — изумленно воскликнулБабушкин. — Вы специально меня подкарауливали?! Следили, да? Но вы ничегоне докажете!

— Пузырек не разбился? — спросила Лайма у Медведя.

— В кармане у меня, — ответил тот. — Шагай,специалист.

— Этот пузырек ни о чем не говорит. Я собирал природныйматериал, я, может, биолог! А вы докажите, что нет!

На тропинке рядом с елкой их уже ждал Корнеев с подготовленнымкуском клейкой ленты. Медведь ткнул Бабушкина стволом под лопатку, а Евгенийзаклеил ему рот.

— Не хватало еще, чтобы он орал на всю деревню, —пробормотал он. — Иди, иди, негодяй. Родина тебя перевоспитает.

Живописная группа, состоящая из двух массивных особей,скрылась из виду довольно быстро. Лайма и Корнеев остались одни.

— Сдается мне, это еще не все, — призналсяЕвгений.

И будто в воду смотрел. Прошло не больше получаса, как сновапослышался шум. Кто-то шел к развалинам. И даже не шел, а бежал. Им не удалосьрассмотреть бегуна как следует. Они думали, что когда он минует пролом взаборе, его окатит лунным светом и станет ясно, с кем они имеют дело на сейраз.