Блондинка озирала окрестности через лобовое стеклоавтомобиля, вздернув маленький твердый подбородок. Когда шофер открыл для неедверцу, она крутнулась на пятой точке, вынесла ножки наружу и ступила наасфальт.

— С какой стати тут так жарко? — громко спросилаона непонятно у кого. Возможно, у самого господа бога. — Мы же за городом!Почему эти огромные деревья дают так мало тени?

У нее был вид королевской кошки, очутившейся на помойке.Анисимову с первого взгляда стало ясно, что ей ничего здесь не понравится.

Он стоял по другую сторону изгороди на своем участке,опираясь на грабли, и смотрел, как она идет к калитке, покачивая бедрами. Бедрабыли стройными, талия тонкой, волосы, уложенные в башню, гладкими и блестящими.В дополнение к ладному телу природа одарила ее большими серыми глазами,идеальной формы носом и чувственным ртом. С дурами так всегда и бывает —снаружи они очаровательны, а в голове у них пусто, как в дырявом бидоне.

Улица, с двух сторон подпираемая недружелюбными заборами,изгибалась коромыслом. Постриженная зелень успокаивала глаз, а новенькиекоттеджи с красными крышами походили на крепкие подосиновики, только чтовылезшие из земли.

— Принимайся за багаж, — приказала блондинка,обернувшись к шоферу.

Тот засуетился. Это был молодой мужчина с пышными усами, вогромных солнечных очках и каскетке с длинным козырьком. Разглядеть его какследует не представлялось возможным. Впрочем, у Анисимова не возникло никакогожелания его разглядывать. Его интересовала только новая соседка, черт ееподери. Судя по количеству чемоданов, она собиралась задержаться здесь года надва.

— Привет! — поборов возникшую неприязнь,поздоровался он. Перешагнул через клумбу с незабудками и приблизился к заборувплотную.

Тридцать пять лет, сто девяносто рост, хорошее лицо соспокойными чертами, а в довесок — глаза упрямца и забияки.

Блондинка уже атаковала калитку и втиснула ключ в замочнуюскважину.

— Вероятно, мы с вами соседи, — сказал Анисимов.

— Вероятно, — холодно ответила она, окинув еговзглядом оценщика подержанных вещей.

— Тогда нам стоит сразу познакомиться, — оннеискренне улыбнулся. — Меня зовут Анисимов Антон.

— А меня Лайма. — В ее голосе не чувствовалосьдружелюбия. Распахнув калитку, она сделала несколько шагов по дорожке,выложенной круглыми камнями. — Кстати, почему между нашими участкамиотсутствует забор?

— У меня с прежним хозяином возникли территориальныеспоры.

— С моим мужем?!

Анисимов удивленно моргнул:

— Так вы?..

— Вдова, — подтвердила она его невысказанноепредположение. — И что же вы с Леонидом не поделили?

— Вон те кусты жасмина.

Он с трудом переварил новость. Вдова? Очень, очень странно…

— Надеюсь, мне вы уступите эти кусты, —безапелляционно заявила Лайма. — Я люблю нюхать жасмин. Так что можетеприступать к строительству забора, не мешкая.

Анисимов мгновенно разозлился и, шевельнув бровью, процедил:

— А вы хваткая.

— С чего вы взяли?

— Смекалка так и светится в ваших глазах.

— Надеюсь, она не портит мою внешность?

Вдова прошествовала мимо с видом председателя высокойкомиссии, намеренного пресечь все должностные нарушения.

Шофер с первой порцией чемоданов протиснулся вслед за ней идвинулся к дому, поздоровавшись с соседом коротким кивком.«Неудивительно, — подумал тот, — что бедолага боится даже рот раскрыть.Наверняка патронесса осаживает его на каждом слове».

— Могу я что-нибудь для вас сделать? — не сумевскрыть иронии, спросил Анисимов, глядя, как блондинка удаляется по дорожке.

— Упомяните меня в своем завещании, — ответилаона, не оборачиваясь.

Поднялась на крыльцо, недолго повозилась с замком и вошла вдом. Когда все чемоданы были внесены внутрь, она с облегчением захлопнуладверь. В один миг стервозное выражение слетело с ее лица, сделав его менееэффектным.

— Фу-у, — произнесла Лайма своим обычнымголосом. — Если все мужики в этой Богодуховке такие сексапильные, мнепридется туго. Заметил, какая у него мускулатура?

Евгений Корнеев, который только что избавился от солнечныхочков, перевернул каскетку козырьком назад и попенял:

— Почему ты с ним так нагло разговаривала? Твоя задача— подружиться с соседями, а не затевать с ними войну. Этот Анисимов тебя ужененавидит. А я-то надеялся, что твоя красота сразит его наповал.

— Не переживай: рано или поздно он капитулирует, —успокоила его Лайма.

— Ну да! — не поверил Корнеев.

— Уверяю тебя. Чтобы привлечь внимание мужчины,недостаточно задеть его сердце — нужно ранить его самолюбие. Быки бросаютсятолько на тех, кто трясет перед ними красной тряпкой.

— Тебе лучше знать, — пробормотал ее напарник ипрошелся по комнате, разглядывая предметы обстановки. — А тут чертовскиуютно. Люблю пожить шикарно! Белые диваны, ковер с ворсом по щиколотку,стереосистема, всякие штучки-дрючки…

— Тебя это не должно волновать, потому что ты будешьжить в подвале, — отрезвила его Лайма. — Можешь начинатьраспаковывать свой компьютер. Дождемся темноты, а потом ты уедешь. То естьсделаешь вид, что уезжаешь. И сможешь отклеить наконец свои дурацкие усы.

Это был заранее разработанный план. Лайма останавливается вБогодуховке под именем вдовы Леонида Перворукова и оперативно знакомится совсеми соседями, попавшими в «особый список» службы безопасности. Посколькуличности здесь проживают все больше известные, за город они приезжают с однойцелью — отдохнуть от постоянного общения с людьми. Вряд ли кто-то горитжеланием тесно дружить с соседями — высоченные заборы говорят сами за себя.Однако вдова, оставшаяся одна-одинешенька, нуждающаяся в совете и ободрении,всегда может найти предлог, чтобы постучать в соседскую дверь.

Лайма подошла к окну и выглянула наружу. Весь участок зароссочными сорняками и выглядел заброшенным.

— А ты сможешь пробраться обратно так, чтобы тебя никтоне увидел? — обеспокоенно спросила она у Корнеева.

— Меня же привозили сюда на разведку вместе суборщиками, — напомнил тот. — Со стороны перелеска в заборе естьзамаскированный лаз. Главное, не включай сигнализацию, пока я не вернусь.

Он скинул башмаки и принялся перетаскивать вещи на второйэтаж. Лайма командовала, что к какому шкафу нести.

— Ну и набрала же ты платьев! Собираешься закадритьвсех мужиков сразу?