Вильгельм в русском мундире и Николай в немецком. 1905 год

Самое выдающееся событие года, как водится, было негромким и прошло почти незамеченным. Двое французских ученых, Альбер Кальмет и Камиль Герен, открыли противотуберкулезную вакцину. На практике ее начнут применять еще нескоро, но появилась надежда, что человечество наконец одолеет чахотку, главную убийцу девятнадцатого века, когда стремительный рост городов привел к скученности населения, особенно в бедняцких кварталах. (В самой урбанизированной стране, Британии, «консумпция» была причиной четверти всех смертей.)

Кроме того, две страны, издавна считавшиеся оплотами деспотии, ввели у себя конституцию и парламент.

Первой была Персия, где Мозафереддин-шах под давлением общества был вынужден учредить меджлис и согласиться на ограничение монархической власти.

Второй – Россия.

В главе «Немножко ограниченное самодержавие» подробно описано, как трудно и непоследовательно – шаг вперед, два шага назад – происходил в России конституционный процесс и как недалеко он продвинулся.

Напомню его основные вехи.

В феврале вышел высочайший манифест, вводящий новую политическую конструкцию, состоящую из трех звеньев: главы государства – царя, Государственного Совета и Государственной думы.

В марте произошли выборы, на которых больше всего голосов получила самая радикальная из либеральных партий – кадеты.

В апреле открылась Дума, сразу же взяв курс на конфронтацию с правительством. Тогда же активный, но ненадежный Витте был заменен надежным, но вялым Горемыкиным. В начале июля кабинет возглавил и активный, и надежный Столыпин. Он тут же распустил неуправляемый парламент, который своим фрондированием постоянно дестабилизировал и без того напряженную обстановку в стране. Новая дума должна была собраться только через несколько месяцев, что давало премьер-министру время подавить беспорядки полицейскими методами. Часть депутатов не подчинилась указу и провозгласила в Выборге кампанию гражданского неповиновения, но широкой поддержки это воззвание не нашло.

Политическая ситуация к этому времени стала почти такой же воспаленной, как прошлым летом.

Рабочие бастовали во многих городах. В июле крестьянские волнения охватили половину сельских уездов. В крепости Свеаборг, на противоположном от Петербурга берегу Финского залива, восстали солдаты гарнизона, к которым присоединились рабочие соседнего Гельсингфорса.

Избавившись от Думы, Столыпин сразу же, три дня спустя, циркулярным постановлением предоставил губернаторам и градоначальникам чрезвычайные полномочия.

В августе были учреждены военно-полевые суды, начавшие быстро и беспощадно вешать террористов и вооруженных повстанцев – затянулся «столыпинский галстук».

Самую трудноконтролируемую проблему – крестьянских мятежей – правительство решило не репрессивными мерами, которые были бы и невозможны при таких масштабах народного недовольства, а резким изменением аграрной политики.

В октябре вышел указ, освобождавший крестьян от диктата общины и предоставлявший им свободу проживания, то есть только теперь, через 45 лет после «эмансипации», бывшие крепостные наконец стали полноправными гражданами. В ноябре начала проводиться в жизнь монументальная реформа, занявшая сельских жителей безопасными для правительства интересами. Успокоение крестьян, составлявших пять шестых российского населения, означало, что революции точно не будет.

На фоне укрепления исполнительной власти революционное подполье не отказалось от вооруженной борьбы, но перешло от массовых форм к индивидуальным. Террористические акты происходили чуть ли не ежедневно.

Это была самая настоящая война. Чтобы дать представление о ее интенсивности и накале, перечислю теракты – лишь самые заметные – всего одного месяца, января.

Выборгское воззвание

Мария Спиридонова

Публика настолько привыкла к сообщениям подобного рода, что сенсацией становились лишь покушения на широко известных деятелей и высших должностных лиц.

Двадцать восьмого марта на загородной даче под Петербургом эсеры повесили инициатора демонстрации 9 января Георгия Гапона, уличенного в связях с Охранкой.

Настоящую охоту подпольщики устроили на «палачей» Московского восстания – адмирала Дубасова и командира Семеновского полка генерал-майора Мина.

На Дубасова в течение года покушались дважды. В апреле бросили бомбу, тяжело ранив. В декабре совершили еще одно нападение, и опять ранили. Последние годы жизни адмирал провел полуинвалидом.

Генерала Мина – на глазах у жены и дочери – застрелила в августе эсерка Коноплянникова.