Герцог усмехнулся, но не ответил сразу.

Я заметила, как его пальцы скользнули по деревянной спинке кресла, словно он искал, за что зацепиться.

— Тесса, — произнес он тихо.

Я почувствовала, как что-то в воздухе изменилось.

Плохой знак. Очень плохой знак, раз он позволил себе назвать меня по имени.

— Я не привык… — он замолчал, стиснув челюсти, а затем коротко выдохнул, словно заставляя себя продолжить. — Не привык говорить о таких вещах.

Даже если бы я хотела что-то сказать, то не смогла бы.

— Но я устал молчать.

Он медленно сел напротив, наклонился вперед, оперевшись локтями о колени, затем поднял голову и посмотрел прямо на меня.

— Я был тем, кто выставил вам условия. Условия, на которых этот брак мог быть заключен, и, видит бог, я был полностью уверен, что смогу их придерживаться.

Он сжал пальцы в кулак, затем медленно разжал их.

— Но я не могу. И не хочу. Я больше не хочу никаких условий между нами… И не хочу относиться к этому браку как к инструменту, который обеспечивает вам защиту, а мне — чертежи и изобретения, и возможность поправить финансовое положение.

Я сглотнула вязкую слюну. Я смотрела на него, а он не отводил взгляда.

— Но если ты скажешь, что все это ничего для не значит, я приму это, Тесса.

Недоговорив, герцог резко оборвал себя, и между нами повисла тяжелая, звенящая напряжением тишина. Теперь все зависело от меня. Норфолк, кажется, истратил свое красноречие на долгие недели вперед. Выглядел он как человек, который забрался на эшафот и произнес свое последнее слово. А после этого закрыл глаза и сдался на милость палача.

Этот брак — фикция.

Или был ею?..

Я знала это с самого начала и не раз повторяла себе, снова и снова, чтобы не запутаться, чтобы не поверить случайно в нечто большее. А потом, когда стало очевидно, что нас тянет друг к другу, что мне нравится близость герцога, я была уверена, что между нами только физическое влечение, что мы оба понимаем границы, которые не стоит переходить.

Норфолк верно сказал, он сам обозначил их в самом начале. И повторил потом. Не раз.

«Знаете, миледи, порой супругам лучше оставаться двумя холодными, бездушными и корыстными истуканами. Так гораздо проще».

И как же он был прав!

Я думала, что мы играем в одну и ту же игру, следуя негласным правилам, и что он никогда не пожелает большего.

Но сейчас…

Я ошиблась.

Он хотел большего.

Хотел меня. По-настоящему.

Я не знала, что ответить.

Моя рука невольно сжала подлокотник кресла.

Герцог сидел напротив, его лицо было спокойно, но я видела, как напряжены его плечи, как он заставляет себя не двигаться, не выдать эмоции, которые, я теперь точно знала, кипели под этой внешней сдержанностью.

— Тесса?

Он произнёс мое имя так тихо, будто боялся разрушить хрупкий момент.

Он ждал.

Ждал, что я скажу.

Я сглотнула, но слова застряли в горле.

Он дал мне выбор, но я не знала, была ли готова его сделать. Он дал мне возможность уйти. Сделать вид, что ничего не было сказано, что я не услышала его признания, не увидела, как сложно ему было произнести эти слова.

Но все это выбило почву у меня из-под ног.

Я подняла глаза, встретилась с его взглядом — глубоким, проницательным, в котором теперь не было ни насмешки, ни иронии, только ожидание.

Где-то в груди разлилось тревожное, незнакомое чувство. Я вдохнула, пытаясь найти нужные слова, но их не было. Все, что я могла сделать, — это быть честной.

— Я… — голос предательски дрогнул, и я быстро сглотнула. — Я тоже пыталась думать, что все это — просто сделка. Что между нами только договоренность, и больше ничего.

— Но потом все изменилось.

Я посмотрела на него, позволяя себе увидеть не герцога, не мужчину, с которым я заключила фиктивный брак, а человека, который был рядом, когда это было важно.

Норфолк чуть подался вперед, но не перебил. В его глазах вспыхнул огонь.

— Ты сказал однажды, что лучше нам оставаться холодными, бездушными истуканами.

До меня донеслась его сухая усмешка.

— И ты был в этом прав. Только вот есть проблема… — я замолчала, потому что готовилась шагнуть в пропасть. — Я не хочу так с тобой жить.

Едва слова слетели с моих губ, я увидела, как в его взгляде что-то изменилось. Тень пробежала по лицу, он сжал уголки губ, но в следующую секунду…

Он больше не сдерживался.

Норфолк резко поднялся и шагнул вперед, так стремительно, что я даже не успела опомниться. Он подошел к моему креслу и склонился, и его ладони обхватили мое лицо, пальцы скользнули по скулам, затылку, запутались в волосах.

— Дьявол, Тесса, — выдохнул он, прежде чем впиться в мои губы.

Поцелуй был грубым, требовательным, отчаянным, будто он перестал бороться с тем, что уже давно было неизбежным.

Я задыхалась, но не отстранилась, не оттолкнула его — наоборот, потянулась ближе, вцепившись пальцами в лацканы его сюртука. Я чувствовала его силу, жар его тела, то, как он дрожал — не от холода, а от эмоций, которые прорвались наружу.

Внезапно он разорвал поцелуй, но не отпустил меня, только тяжело дышал, прижимая лоб к моему.

— Ты даже не представляешь… — его голос был хриплым, срывающимся. — … как долго я сдерживался.

Я открыла рот, чтобы ответить, но он не дал мне сказать ни слова, снова накрыв мои губы своими.

На этот раз он был еще настойчивее, еще требовательнее.

Его руки соскользнули к моей талии, а затем он просто поднял меня, легко, без усилий, как будто я ничего не весила, и усадил к себе на колени в кресло. Я вздрогнула, но он тут же крепче прижал меня к себе, не оставляя мне ни единого шанса сомневаться.

Его губы снова нашли мои, потом скользнули ниже, к шее, оставляя на коже горячие следы.

— Скажи мне, — пробормотал он, снова находя мой взгляд. — Скажи, что ты тоже этого хочешь.

Я провела пальцами по его щеке, скользнула ладонью в его волосы и тихо выдохнула.

— Я хочу этого, Эдвард.

И после этих слов он больше не колебался. Норфолк поднялся на ноги, удерживая меня на руках, и прежде чем я успела что-то сказать, уверенно направился в сторону двери.

— Ты куда?..