Дэнис никогда не называл меня малышом. Он пел для меня, фотографировал, и я каждый раз чувствовала себя особенной, но он никогда не баловал меня и не относился ко мне так, как будто я нуждалась в защите, хотя, может, я и на самом деле не нуждалась. Но, Господи, как же приятно получить наконец возможность на кого-то опереться! Господи, как прекрасно почувствовать заботу о себе! Даже опытной женщине необходимо порой испытывать подобные ощущения.

Когда мы встретились с Дином Дженовицем в следующий раз, он предложил мне поиграть. И я не смогла придумать достойного предлога, чтобы отказаться.

— Насколько вы последовательный человек? — спросил он.

Я обдумала его шкалу. Если бы из соображений скромности я присвоила себе в данном пункте низкий балл, он не преминул бы этим воспользоваться. Скромность лишала меня возможности преподнести себя в выгодном свете. Я уже успела понять, что Дженовиц строил свое мнение, исходя из умения человека преподнести себя, не особенно сильно заботясь о справедливости.

Я оценила себя в девять баллов.

— Находчивый?

— Девять.

— Компетентный?

— Восемь.

— А почему не девять?

— Потому что компетентность — понятие относительное. Свое дело я знаю превосходно, но на свете есть вещи, в которых я совершенно не разбираюсь. В подобных вопросах я полагаюсь на более сведущих людей. Отчасти поэтому не удалось преуспеть в своей области.

Дженовиц пристально меня разглядывал. Я подумала, что он ждал продолжения, но я не хотела продолжать. Я сказала именно то, что чувствовала. Поэтому я откинулась в кресле и в свою очередь начала разглядывать его.

В конце концов он прервал молчание:

— Вы злитесь?

Я прищурилась.

— Нет. Почему вы так решили?

— Когда вы приезжали ко мне в прошлый раз, вы нервничали. Но сегодня вы другая.

Нервничала в прошлый раз? Черт возьми, естественно. Мое будущее зависело от мнения этого человека. Сегодня я другая? Изменилась за последние сутки? А может, за последние четыре дня?

— Возможно, — согласилась я.

— Возможно что?

— Я стала другой. — Я опустила голову, нахмурилась и, пристально разглядывая черный бисер на концах своего пояса, тихо пояснила: — Злой.

— Может, объясните почему?

Я подняла голову.

— Потому что ситуация, в которой я сейчас нахожусь, мне крайне неприятна. Всю вторую половину дня вчера я провела с детьми. Каждое слово дочери разбивает мне сердце. Сын очень подавлен. И оба сильно нервничают, — да и я тоже, черт возьми, — когда приближается время нашего расставания. Я не знаю, что они чувствуют, когда привожу их домой к отцу. Но я прекрасно знаю, что чувствую я. Поверьте, мои эмоции вовсе не белые и пушистые. Мне одиноко, страшно и неспокойно. Я до последнего отказывалась верить, что все обернется так ужасно, надеялась, что дело разрешится более мягко, но благодаря моему мужу и суду этого не произошло. Мне безумно тяжело, доктор Дженовиц. Я мать. Я люблю своих детей. Я каждой своей клеточкой ощущаю, как им больно и плохо. И я в бешенстве. У меня есть полное право злиться, вам так не кажется?

— Нет, если обвинения, выдвинутые против вас, правдивы.

— Это не так, — отрезала я и откинулась назад в кресле. Когда-то любая попытка доказать свою невиновность казалась мне бесполезной. До настоящего момента у меня был всего лишь час, чтобы убедить Дженовица в своей правоте. Неужели всего час? А мне казалось, что гораздо больше.

— Именно это я и пытаюсь решить, — сказал он. — И ваша злоба заставляет меня сильно сомневаться.

— В прошлый раз вы заявили мне, что я должна испытывать горечь от того, что мой брак развалился. Но разве злоба не является неизбежным чувством в общей гамме переживаний?

— Да, но она непродуктивна.

— Она дает выход чувствам. А у меня их очень много, хоть судья и считает меня железной бизнесвумен с холодным сердцем.

— Итак, мы остановились… — Дженовиц сделал паузу, потянулся к ящику стола и выдвинул. Я услышала шелест: он вынимал карамельку из фантика. В следующее мгновение он засунул конфетку в рот и, посасывая, продолжил: — Итак, мы обсуждали компетентность. Вы говорили о том, что в некоторых вопросах полагаетесь на других людей и поручаете им часть дел. А как вы считаете, для работающей матери это необходимо?

— Нет, — более спокойно ответила я. — Я считаю, что это необходимо для любого преуспевающего руководителя.

Но может ли работающая мать обойтись без этого?

Я часто обсуждала этот вопрос с женщинами, с которыми работала — моими помощниками в офисе, менеджерами магазинов, партнерами. У большинства из них были дети. И мы постоянно делились многочисленными историями.

— Работающей матери нужна помощь. У нее слишком много работы, чтобы со всем справляться самостоятельно.

— Ну, в таком смысле помощь тоже можно считать работой. Переходим к следующему пункту. Организованность. Сколько баллов вы можете себе дать?

— Организованность? Девять.

Дженовиц снова пососал карамельку и продолжил:

— Творческое начало?

Что за черт? Если он захочет назвать меня самодовольной, он все равно сделает это.

— Девять.

— Одержимость?

— Три.

Он выглядел удивленным, высоко подняв свои густые брови и засунув конфетку за щеку.

— Вы не считаете себя одержимой?

— Нет. А что, мой муж считает?

Дженовиц раскусил конфету. Я терпеливо ждала, пока он разделается с ней окончательно и ответит на мой вопрос. Через минуту он вдруг разразился тирадой:

— Он упоминал об этом. Ему казалось, что вы одержимы своими достижениями. Он боялся вашей непреклонности, когда дело касалось расписания детей и ваших завышенных требований к ним.

— Я бы сказала, что завышенные требования исходили как раз от него. Именно он очень сильно расстраивался, когда Джонни получал низкую оценку или Кикит снова начинала картавить.

— Ваш муж утверждает, что у детей были заняты практически все вечера после школы. Вас не беспокоило, что у них совсем не оставалось свободного времени?

— У них оно оставалось: ужины, вечера, свободные от занятий дни, выходные. И я старалась планировать свою работу так, чтобы проводить это время с детьми.

— Сложно приходилось?

— Как правило, нет. Я начальник и могу работать когда захочу. Возвращаясь к вопросу о помощи, я хочу заметить, что у меня замечательные сотрудники, которые всегда поддерживали меня. Первое, что я сделала, когда «Викер Вайз» начала расти, — наняла квалифицированный персонал. Дети всегда стояли для меня на первом месте. Все сотрудники знают об этом.