Из Нью-Йорка Бет взяла с собой три брошюры Бенни и, пока варились яйца к завтраку, разложила на кухонном столе шахматную доску, открыв брошюру с нотациями партий, сыгранных на последнем пригласительном турнире в Москве. Советские шахматные брошюры были напечатаны на дорогой бумаге четким, разборчивым шрифтом. Русский она освоила не слишком хорошо, хоть и закончила языковые курсы при университете, но по крайней мере могла легко прочитать на нем имена шахматистов и записи партий. Кириллица ее, однако, раздражала, и еще больше бесило то, что советское правительство вкладывает в шахматы такие огромные средства, да еще, как нарочно, пользуется другим алфавитом. Когда яйца сварились, она их почистила, положила в миску, добавив сливочного масла и стала разыгрывать на доске партию между Петросяном и Талем. Защита Грюнфельда. Славянская защита, меранский вариант. Бет доиграла до восьмого хода, поставила черного королевского коня на второе поле ферзя, и партия ей наскучила. Она перемещала фигуры слишком быстро, не успевая анализировать ходы, – будь здесь Бенни, он заставил бы ее делать паузы, чтобы подробно отмечать в голове все, что происходит на доске. Доев яйца, Бет вышла через заднюю дверь в сад.

Утро было жаркое. Трава разрослась, заполонив кирпичную дорожку, которая вела к клумбе с чахлыми чайными розами. Бет вернулась в дом, передвинула белую ладью на первое поле ферзя и с удивлением окинула взглядом фигуры – у нее пропало всякое желание изучать шахматы, и это ее напугало, ведь нужно было еще многому научиться, если она хотела избежать позора в Москве. Подавив приступ страха, Бет пошла наверх принимать душ. Вытирая волосы перед зеркалом, она с облегчением подумала, что пора бы подстричься – значит, есть чем сегодня себя занять. После парикмахерской можно будет зайти в «Пёрселл» и присмотреть диван для гостиной. Но покупать его сейчас было бы неразумно – сначала нужно накопить денег. А что делать с травой в саду? К миссис Уитли приходил какой-то парень подстригать лужайку, но Бет не знала ни его адреса, ни номера телефона.

И вообще неплохо бы сделать в доме большую уборку – тут повсюду паутина. Засаленные покрывала и наволочки для подушек надо заменить новыми. И купить какие-нибудь шмотки. Гарри Белтик забыл в ванной свою бритву – может, отправить ему по почте? Молоко скисло, масло прогоркло, холодильник внутри оброс кристалликами льда; к дальней его стенке примерз просроченный куриный полуфабрикат. А еще ковер в спальне весь в барашках пыли, оконные стекла заляпаны отпечатками пальцев, на подоконниках грязь…

Бет, постояв в замешательстве, тряхнула головой и взялась за телефон. Она позвонила своей парикмахерше Роберте, договорилась о стрижке и заодно спросила у нее, где нанять уборщицу на пару недель. Потом подумала, что хорошо бы зайти в «Моррис», заказать несколько книг о шахматах и пообедать в ресторанчике «У Тоби».

Однако в тот день в книжном не оказалось ее знакомого продавца, а женщина, которая его подменяла, не знала, как оформлять заказы. Бет удалось добиться, чтобы она нашла каталог, и все-таки заказала три книги по сицилианской защите. Еще ей нужны были сборники партий с гроссмейстерских матчей и «Шахматный вестник», но она не знала, какое из югославских издательств выпускает этот журнал, а продавщица, конечно, ничем не смогла помочь. Бет была в бешенстве. Она решила, что ей нужна такая же домашняя библиотека, как у Бенни, – нет, лучше, – и, размышляя об этом, подумала со злостью, что можно прямо сейчас улететь в Нью-Йорк, забыть обо всей здешней неразберихе и продолжить с Бенни работу с того места, где они закончили. Но чему ей дальше учиться у Бенни? Чему еще она может научиться у любого другого американского шахматиста? Она уже на голову впереди их всех. Дальше придется справляться самой, самостоятельно строить мост над пропастью, которая отделяет американские шахматы от советских.

В ресторанчике «У Тоби» метрдотель ее хорошо знал и сразу усадил за лучший столик у витрины. Бет заказала asperges vinaigrette[63] на закуску и попросила принести ее сразу, пока она будет выбирать основное блюдо.

– Не желаете коктейль? – любезно поинтересовался официант.

Бет обвела взглядом уютный зал, задержавшись на обедающих посетителях, на столике с десертами у бархатного канатика, который закрывал вход в зал для ужинов.

– «Гибсон», – сказала она. – Со льдом.

Коктейль принесли очень быстро, и выглядел он великолепно. Стекло бокала было безукоризненно чистым, джин – кристально прозрачным, а маринованные луковки лежали на дне, как две жемчужины. Она сделала глоток – спиртное приятно пощипало верхнюю губу, пощекотало в горле, проскользнуло по пищеводу. А что оно сделало с напряжением, скрутившим живот! Ради этого действительно стоило выпить. Бет медленно прикончила смесь джина с сухим вермутом – и затаенная злость начала утихать. Она заказала еще один коктейль. В дальнем конце зала, в полутьме, кто-то играл на пианино. Бет взглянула на часы – было без четверти двенадцать – и подумала, что жизнь – отличная штука.

Основное блюдо она так и не заказала. Вышла из ресторанчика «У Тоби» в два часа дня, пересекла, щурясь на солнышке и не обращая внимания на дорожное движение, Мейн-стрит и направилась прямиком в «Винную лавку Дэвида Мэнли». Расплатившись двумя дорожными чеками из Огайо, купила там ящик бургундского «Поль Массон», четыре бутылки джина «Гордонс», бутылку вермута «Мартини & Росси» и попросила мистера Мэнли вызвать ей такси. После четырех коктейлей «Гибсон» и шести стебельков спаржи ее речь была чеканной и ясной, походка – твердой. Она заигрывала с алкоголем несколько лет подряд. Пришла пора выяснить с ним отношения.

Когда Бет вернулась домой, в гостиной трезвонил телефон, но она не сняла трубку. Таксист помог ей дотащить ящик вина и получил доллар за труды, а как только он уехал, Бет достала бутылки одну за другой и поставила их ровным рядком в застекленный шкафчик над тостером, перед старыми консервными банками миссис Уитли со спагетти и чили. Потом она открыла бутылку джина и свинтила крышку с бутылки вермута. Раньше смешивать коктейли ей не доводилось. Подумав, Бет налила в стеклянный бокал без ножки джин, добавила в него немного вермута и помешала ложкой миссис Уитли. Осторожно отнесла полный бокал в гостиную, уселась и сделала долгий глоток.

* * *

По утрам было жутко, но она как-то справлялась. На третий день сходила в лавку «У Крогера», купила три дюжины яиц, запас обедов быстрого приготовления и с тех пор съедала по два яйца перед первым бокалом вина. К полудню она, как правило, отключалась. Просыпалась на диване или в кресле с затекшими конечностями и взмокшим от пота затылком. У нее часто кружилась голова, а желудок сводило спазмом от голода, и боль была острой, как в воспалившемся зубе. Унять эту чудовищную зубную боль в животе можно было только одним способом – выпить. Иногда пить приходилось через силу – организм уже не принимал спиртное, но Бет упорно глотала, ждала, и неприятные ощущения постепенно утихали, как будто кто-то убавлял звук на магнитофоне.

В субботу утром она случайно облила вином шахматную доску на кухонном столе, а в понедельник, чуть не упав, налетела на стол и услышала, как фигуры посыпались на пол. Она их так и оставила валяться – подобрала только в четверг, когда наконец явился молодой человек привести в порядок лужайку перед домом. Бет лежала на диване в гостиной, допивая последнюю бутылку бургундского из ящика, слушала рев мощной газонокосилки за открытым окном и вдыхала запах скошенной травы. Расплатившись с парнем, она вышла на крыльцо и постояла, наслаждаясь тем же свежим ароматом. Приятно и странно было видеть лужайку такой преобразившейся – вместо буйных зарослей перед домом теперь тянулся ровный, аккуратный газон с редкими холмиками состриженной травы. Бет вернулась в гостиную, взяла кошелек и вызвала такси – доставка спиртных напитков была запрещена законом, так что, если ей нужен еще один ящик вина, придется ехать самой в магазин. Хотя разумнее взять два. И надо попробовать «Альмаден». Кто-то говорил ей, что красное вино «Альмаден» лучше, чем «Поль Массон». Вот она и проверит. И еще, возможно, стоит прихватить пару бутылок белого. И что-нибудь из продуктов.