— Значит, ради нее ты должна устроить свою жизнь наилучшим способом. У тебя красивая фигура, прекрасные густые и шелковистые рыжие волосы, еще и мозги присутствуют. Да ты мечта любого мужчины!

— С мозгами ты погорячилась, говоря, что о них мечтают многие. Но неважно. К чему это ты переменила тему?

— Поговаривают, у нашего ректора слабость к эльфийкам.

Я сцепила зубы, нахмурившись.

— Он тоже был на попечительском совете и смотрел на меня, как на мерзкого таракана, за которым его заставили присматривать и ухаживать. Так что уверяю тебя, интересом там и не пахнет. Да он проклял тот день, когда я поступила в академию! Рейзен учит и в какой-то мере воспитывает своих студентов с начала обучения, и мой перевод — плевок на его репутацию. И если ты снова заведешь эту речь…

— Ладно, поняла. Так что же ты собираешься делать?

— Не позволю сломать мне жизнь! Ректора вынудили взять студентку на поруки, так я заставлю его перевести меня обратно. Есть всего три дня, чтобы этого добиться, значит, надо поторапливаться! И тогда, на радость родне, я устрою свою жизнь наилучшим образом — стану артефактором! Или я не Маргела Кьяти!

* * *

Нурон Рейзен

Один из представителей попечительского совета молча сидел в кресле, пока я мерил шагами комнату. За окном разгорался закат, освещая стеллажи с книгами, полированный стол, заваленный бумагами, и тигра-нечисть, охранявшего вход в кабинет.

— Как ты вообще мог допустить, чтобы эту студентку перевели ко мне на факультет? Она же на третьем курсе! И почему беда не приходит одна?

— Ты бы предпочел с четвертого? — приподнял брови наблюдавший за мной Одий.

Темноволосый вампир веселился за мой счет. Думает, ему это сойдет с рук? Как бы не так!

— Не смешно. От своего друга я такой подставы не ожидал.

— Ну а что ты хочешь? У Кьяти очень сильный некромантский дар. Я бы предположил, что посильнее твоего.

— Не льсти ей, — проворчал я. — Талант есть, но его еще шлифовать и шлифовать. А вот энтузиазма и трудолюбия и в помине нет. Я не допущу к занятиям на моем факультете студента с таким отношением к предмету. Пусть плывет к своим артефактам!

— Видимо, ей все же судьба стать некроманткой. То, что ты в свое время помешал приемной комиссии определить ее на ваш факультет, кажется мне необычным, как и твое поведение сейчас.

— Я должен радоваться, что мне подбросили проблемную студентку? Да еще в такой непростой момент! Многие хотят подсидеть меня, а Кьяти точно что-нибудь выкинет. В академии не было ни одного спокойного дня после ее поступления.

— Странно, что ты так бурно реагируешь. До сих пор в отношении врагов и проблем ты был холоден и расчетлив. Неужели прошлое дает о себе знать?

— Мне не нравятся твои намеки, друг мой!

— Значит, все из-за того, что она дочь Ярины? — прищурился Одий, стараясь скрыть улыбку.

— А это здесь при чем?

— Несмотря на то что эльфийка была старше тебя, ты питал к ней сильные чувства, а она выбрала провинциального очкарика, мастера по артефактам. Ее дочь еще краше, а ты неравнодушен к рыжим.

— Издеваешься? — прошипел я.

— Совершенно серьезен! Ты эльф и талантливый потомственный некромант. Дьявольски хорош собой — высокий, темноволосый, с зелеными глазами. У вас с Яриной было очень много общего, но все-таки тебе предпочли невзрачного человечишку.

— Еще несколько слов — и ты пойдешь на котлеты.

— Запугал, замолкаю. Впрочем, еще один вопрос. Ты поговорил со студенткой после собрания?

— Да, проконсультировал по поводу расписания и где узнать обо всем, что потребуется для учебы.

— А она?

— Сопела, молчала и сверлила меня ненавидящим взглядом.

— Ох, так и представляю сверкающие глаза на милом личике…

— Я начинаю думать, — заметил мрачно, — что эльфийки и твоя слабость.

— Не ревнуй. Лучше скажи, что будешь делать? Решение попечительского совета вступило в силу, с завтрашнего дня начинаются занятия с ней. Начало учебного года, самый интенсивный курс обучения… Смиришься?

— Вот еще. Самому мне против решения совета идти нельзя, но нет ничего невозможного. Если Кьяти переведется сама в связи с тем, что не справляется с нагрузкой, то…

— Совет потребует доказательства.

— О-о-о… Они будут, это я обещаю. А еще будет очень интенсивное обучение, и времени, чтобы добыть доказательства, много не понадобится. Вот с завтрашнего дня и начнем.

День первый

Маргела Кьяти

— Дзы-ы-ынь!

Раздавшийся в комнате звон заставил нас с феей, спавшей напротив, вскочить с кроватей и встать в боевую стойку. Я схватила первый попавшийся артефакт, оказавшийся боевым посохом, правда, немного недоделанным.

Темная комната освещалась лишь бликами света из окна, которые придавали ситуации еще более зловещий оттенок. Передо мной, размахивая крыльями, завис скелет летучей мыши. Это он верещал, непонятно что требуя.

Прищурившись, замахнулась на него артефактом.

— Чего надо?

— Повежливей! Я все-таки посланник ректора!

— И что? Студентов запрещено беспокоить среди ночи, — рыкнула я.

— У кого ночь, а у кого и подъем. Ты время начала занятий в расписании смотрела? Или на это мозгов не хватило?

— Да что ты себе позволяешь, скелетон недоделанный?

Размахнувшись, врезала по нечисти посохом. Артефакт, на прежних испытаниях не подававший признаков жизни, замигал, затрещал и сделал то, для чего предназначен не был, — перевоплотил нечисть. Во что — неизвестно. Зато, созерцая светящийся зеленым скелетик на полу, прекрасно осознавала — у меня появились проблемы.

— Маргела, что это было? — тонким заспанным голосом поинтересовалась Ламия.

— Вестник ректора, — буркнула мрачно, едва не выдергивая волосы на голове.

— А что он тут делает? — Фея недоверчиво покосилась на нечисть.

— Это был мой посланец, поскольку совет попечителей именно мне велел проследить исполнение наказания одной студентки, — раздался от двери голос с интонациями, не предвещавшими ничего хорошего. — И я смотрю, кто-то продолжает портить имущество академии?

Ламия преисполнилась восторга при виде нашего глубокоуважаемого ректора и, кажется, забыла, как дышать. А я, сглотнув, покрепче стиснула посох. Рейзен, грозно возвышавшийся в дверях, производил невероятное впечатление. Некромант был свеж, одет с иголочки и невероятно хорош собой, несмотря на глубокую ночь. И как ему удается?

А еще глава академии был зол, и в этом, несомненно, виновата я.