– А зачем ты приезжал летом? Петя Трембач рассказывал, как вы тусовались.

– Я не был здесь почти два года, – ответил Карл. – Я не видел Петю Трембача. Я же был с тобой!

– Я допускаю, что Петя мог пребывать в долгосрочной делириум тременс, но рассказывал он о вашей встрече вполне убедительно. И мадам его тоже тебя видела. Я и сам удивлялся, раздвоился ты, что ли, ты ж все время был на виду. Или Петя что-то напутал. Может, коллективная галлюцинация, его мадам тоже зашибает, хотя и скрывает по-дамски. В общем, история сомнительная. Вечно у вас, фокусников, все не как у людей. А теперь новая история – лесная школа для гениев и брат-близнец. Хорошо хоть не раздвоение личности. Я родился здесь, Карлуша, нет здесь никакой школы и никогда не было. Тут у нас захолустье, народ хлипкий на интеллект, какие, к черту, гении!

Данило замолчал и задумался. Карл тоже молчал понуро. Он был измучен после бессонной ночи. Время от времени трогал нос, чтобы убедиться, что тот не сломан, и морщился от боли – Данило дрался, как уличный хулиган, даром, что был артистом. Болел и дергал глаз, трещало в затылке, во рту был противный сладковатый привкус крови. А самое неприятное… Какое неприятное – это хуже… это как еще раз по морде. По мордасам. У Лары мужчина, который называет ее Зайкой. Опоздали вы, господин фокусник! Увели вашу Еву. Свободны. Бегайте дальше. Данило вам не верит и правильно делает, потому что вы, Карл Мессир, предатель и трус!

– Значит, говоришь, вас было четверо, – очнулся от раздумий Данило. Голос у него был обличающий. Он и сам не знал, верить ли Карлу. – Трое братьев и сестра, близнецы, все с паранормальными свойствами. Экстрасенсы или… что? Вернее, кто?

– Не знаю. Ты же сам видел… на сцене.

– Видел и ни хрена не понял. И других детей там не было, говоришь…

– Не было. Во всяком случае, я никого больше не помню.

– Но как вы туда попали, хоть помнишь? Не с неба же упали?

– Не помню. Я вообще ничего не знал и не помнил, пока не побывал там. Как будто заслон в памяти. И только теперь понял почему – Учитель приказал забыть. Он пытался спасти нас…

– От чего?

– Не знаю. Андрей умер… и Учитель, наверное, боялся за нас.

– На вас что, опыты ставили?

– Не знаю!

– А что с ним случилось?

– Попал в автомобильную катастрофу. Его сын, Борис Микулин, помнишь, художник-оформитель, мой портрет рисовал? Он рассказал, что отец погиб, и еще о лесной школе. Я решил докопаться до всего… и поехал туда.

– И что? – Данило был готов слушать еще раз.

– Ничего. Там ничего уже нет. Бетонная коробка, ржавая колючая проволока, все заросло сорной травой, пустота… И дикий лес вокруг. Но я вспомнил! Я как будто увидел Учителя, детей… Нас увидел! Андрея, Павла и Марию. Я думаю, это Павел приходил. С этим рыжим, который вас… Больше некому. И старик Сторож принял его за меня, и даже Петя Трембач… Мы сидели в тереме и ждали Учителя, а его уже не было в живых!

– Особого сходства между вами я не заметил, если честно, – заметил Данило. – Правда, мне было не до того. Когда тебя бьют по роже, перестаешь обращать внимание на окружающую действительность, – не удержался от упрека. – Но если он твой брат, чего ты рвешь когти? Поговори с ним, делов-то!

– Ты не все знаешь, Данило, – произнес Карл устало. – Павел всегда был… другим. Жестоким, завистливым. Он и Мария постоянно дрались. А меня он лупил…

Данило хмыкнул и приподнял бровь, словно желая показать, что это нисколько его не удивляет.

– И потом этот политик… Я был в его доме, я вспомнил, хотя до сих пор не знаю, как попал туда и откуда у меня ключ. Он умер от сердечного приступа, а я нашел у себя в кармане куртки икону Николая Чудотворца из его спальни… Павел заставил меня пойти к нему и… убить, понимаешь! Он мог прийти и сказать, я твой брат, давай поговорим… А он послал меня убить. И Сторож! Павел убил его! Хотел показать, что он хозяин. Он издевался, он играл, как кот с мышью. Он сильнее меня, понимаешь? Мне стало страшно! Но боялся я не за себя, честное слово! Я боялся убить снова. Бежать, конечно, не выход, но я думал, что сумею… затеряться.

Знаешь, я был счастлив, мне казалось, я обыграл его! Я мотался по стране, новые места, новые люди… Даже нравилось сначала. Потом встретил тебя. Ты помог мне… Да-да, помог! Понять, что я могу и что я такое. Ведь про фокусника я брякнул просто так, для прикола. Ты так высокопарно назвал себя – Данило Галицкий! Я и ляпнул в ответ: Карл Мессир. А когда кружка с пивом поехала по столу, помнишь, в той забегаловке, я чуть с катушек не слетел… – Карл рассмеялся невесело. – И вдруг во время выступления я почувствовал – он в зале!

– Да, история… – пробормотал Данило, все еще в сомнениях – то ли верить, то ли нет, недоверчиво присматриваясь к бывшему партнеру. – Если бы не видел тебя на сцене, Карлуша, ей-богу, не поверил бы! Школа гениев, надо же! И опять все повторяется – злой Каин и бедный Авель! А как же он… брат этот? Он что, чувствует тебя? Голос крови? Как он тебя вычислил?

– Петя Трембач постарался, я думаю, – вздохнул Карл Мессир. – Можешь мне поверить, он вытряс из него все, что мог!

– Из Пети Трембача не нужно вытрясать, Петю нужно молча слушать. Он сам все скажет. Ну, допустим, а сюда-то он как попал, твой Каин? В наш город? Откуда наводка? Почему он искал тебя здесь? Или не тебя?

– Не знаю. Может, случайно. А тут такой фарт – Петя Трембач. А может, и не меня. Тут был Сторож, могли быть и другие…

– Да уж… фарт. – Данило помолчал. Потом спросил: – И куда же ты теперь, бедный Авель?

– Не знаю! Мне все равно.

– Ага, куда ни кинь, всюду клин, как говаривала моя бабка, царствие ей небесное. А здесь-то ты зачем? Может, со мной хотел увидеться? Сказать, прости, Даня, сукина сына, а?

Карл ответил не сразу. Преодолел соблазн соврать.

– Нет, – сказал наконец. – Тут был один человек… была одна женщина…

– Почему «была»?

Карл пожал плечами и не ответил.

– Понятно, – сказал Данило, поднимаясь. – Пошли!

– Куда?

– Ко мне. Увидишь Сократа…

– Он с тобой?

– А куда его девать? Сам знаешь, нужно отвечать за тех, кого приручил. Или не послал вовремя.

– А… Алена?

– Алена… Я предложил ей себя. Но она отказалась. Вернулась к тетке. Ох ты, блин! – Данило хлопнул себя по лбу ладонью. – Совсем забыл! Вчера было письмо, Сократ принес. От Алены! Совсем забыл, растяпа!

– Я бы не сказал, что вы похожи, – повторил Данило уже по дороге. Он намеревался в третий раз пересказать ту драматическую историю, заново переживая ее и приукрашивая все новыми красочными деталями. – Во-первых, Карлуша, их было двое. Один стоял в стороне, не лез. Высокий, темноволосый, я и не рассмотрел как следует, не до того было, сам понимаешь. Так что свидетельствовать о вашем сходстве – уволь! Рост, стать, цвет волос – пожалуй. Морда лица – не готов подписаться. Другой – здоровое рыжее мурло, блатной, дешевка, да еще и под кайфом. Хватал за грудки и размахивал грабками, сволочь! Я дремал в твоей уборной, предвкушая расслабон в номере. Сократ тут же крутился, сшибал все, до чего мог дотянуться, ты же его знаешь. Алена уже работала номер, а тебя все не было. Сидим, ждем. Все, думаю, отстрелялись, сейчас по коням и домой, картошечки, колбаски, огурчиков маринованных, пивка и чего покрепче врежем, покалякаем за жизнь. Эх, хорошо, думаю. Роскошь общения. Вдруг дверь распахивается – ногой врезали, врывается рыжий урка, хватает Сократа за грудки – меня он вроде как сначала не заметил, я прилег на диванчик за вешалкой – и орет: «Где он? Отвечай, падла!» И разные другие словеса. Боже ж ты мой, истерика, визг, сам себя заводит, пальцы веером! Сократушка, бедняга, сразу с катушек – глаза закатил, мычит, руками по воздуху водит, а тот урод уже метелит его.